– Папочка? Как ты себя чувствуешь?

– Да пока ничего, – сказал он, хотя это было не так. Он необманывал себя и сомневался, обманывал ли он Чарли.

– Далеко еще?

– Ты устала?

– Нет пока, но, папочка... Он остановился, тревожнопосмотрел на нее.

– В чем дело, Чарли?

– Мне кажется, плохие люди опять где-то рядом, – прошепталаона.

– Ладно, – сказал он. – Наверное, лучше сократить путь,малышка. Ты можешь спуститься с этого холма и не упасть? Она взглянула наоткос, покрытый увядшей октябрьской травой.

– Попробую, – сказала она нерешительно. Он переступил черезнатянутые тросы ограждения и помог Чарли перелезть. Как случалось в моментыособенно острой боли и напряжения, его мозг попытался уйти в прошлое, избежатьстресса. Бывали и хорошие времена, перед тем как тень стала постепенно наползатьна их жизнь – сначала только на него и Вики, затем на всех троих, отнимаяпонемногу счастье с неумолимостью затмения, постепенно скрывающего луну. Тобыло...

– Папочка! – внезапно закричала Чарли. Она поскользнулась.Трава была сухой, скользкой, обманчивой. Энди потянулся к ее взлетевшей руке,упустил ее и упал сам. Удар при падении на землю вызвал такую боль в голове,что он закричал. И оба они покатились по склону к Нортуэй с мчавшимися по нейавтомашинами чересчур быстро, чтобы иметь возможность остановиться, если одиниз них – он или Чарли – скатится на проезжую часть.

***

Ассистент затянул резиновый жгут вокруг руки над локтем исказал: «Сожмите кулак, пожалуйста». Энди сжал. Вена послушно вздулась. Онотвернулся в сторону, почувствовав тошноту. Даже за двести долларов у него небыло желания видеть, как воткнут шприц.

Вики Томлинсон лежала на соседней кушетке, одетая в серыебрюки и белую кофточку без рукавов. Она натянуто улыбнулась. Он вновь увидел,какие у нее красивые рыжие волосы, как хорошо они гармонируют с ясными голубымиглазами... Затем болезненный укол и пульсация в руке.

– Готово, – успокаивающе сказал ассистент.

– Ничего готового, – ответил Энди. Он волновался. Онинаходились наверху, в комнате 70 Джейсон Гирни Холла. Туда из лазарета колледжапритащили дюжину коек. Двенадцать добровольцев лежали на них, привалившись кподушкам с синтетической антиаллергической набивкой и зарабатывали свои деньги.Доктор Уэнлесс сам не колол, но прохаживался между кушетками с ледянойулыбочкой, находя слово для каждого. Мы сейчас начнем усыхать, меланхолическидумал Энди.

Когда все собрались, Уэнлесс произнес короткую речь.Сказанное им сводилось к следующему. Не бойтесь. Вы находитесь в надежных рукахСовременной Науки. Энди не очень-то верил в Современную Науку, котора дала мируводородную бомбу, напалм и лазерное ружье, наряду с вакциной Солка иклиразилом.

Ассистент в это время занимался делом. Зажимал щипцамитрубки капельниц.

Раствор состоит из декстрозы и воды, говорил Уэнлесс... Онназывал это раствором Д5У. Ниже зажима торчал кончик трубки. Если Энди вольют«лот шесть», это сделают шприцем с иглой через эту трубку. Если он окажется вконтрольной группе, это будет обычный соляной раствор. Орел или решка, какповезет. Он снова взглянул на Вики.

– Как дела, малышка?

– Хорошо.

Подошел Уэнлесс. Стал между ними, посмотрев сначала на Вики,затем на Энди.

– Немного больно, да? – Он говорил без акцента, во всякомслучае без местно-американского, но строил фразы таким образом, что Эндипоказалось – английский был для него вторым языком.

– Давит, – сказала Вики. – Слегка давит.

– Да? Это пройдет. – Он доброжелательно улыбнулся Энди. Вбелом халате Уэнлесс казался очень высоким. Очки его выглядели оченьмаленькими. Маленькие и очень высоко. Энди спросил:

– Когда мы начнем съеживаться? Уэнлесс продолжал улыбаться:

– Вы думаете, что съежитесь?

– Съеееежжусь, – сказал Энди и глуповато ухмыльнулся. Что-топроисходило с ним. Боже, он воспарял. Он взлетал.

– Все будет в порядке, – сказал Уэнлесс и улыбнулся во весьрот. Прошел дальше. И снова в путь, как в тумане подумал Энди. Он взглянул наВики. Какие яркие у нее волосы! Как-то глупо они напомнили ему медную обмоткунового мотора... генератора... прерывателя... легкомысленную женщину... Онгромко засмеялся.

Слегка улыбаясь, словно шутке, ассистент открыл зажим, ввелеще немного раствора в руку Энди и снова ушел. Теперь Энди мог смотреть накапельницу. Она его не тревожила. Я – сосна, думал он. Видите мои прекрасныеиглы. Он снова засмеялся.

Вики улыбалась ему. Боже, она такая красивая. Ему хотелосьсказать ей, какая она красивая. Ее волосы похожи на горящую медь.

– Спасибо, – сказала она. – Какой приятный комплимент.Неужели она сказала это? Или ему померещилось? Собирая последние остаткисознания, он произнес:

– Вики, я, кажется, слинял на дистиллированной воде. Онабезмятежно сказала:

– Я тоже.

– Приятно, правда?

– Приятно, – согласилась она сонно.

Где-то кто-то плакал. Истерически рыдал. Звук нарастал изатихал какими-то необычными периодами. Он размышлял, как ему показалось, целуювечность. Энди повернул голову – посмотреть на происходящее. Все сталоинтересным, все находилось в замедленном движении. Замедло – так пишет всегда всвоей колонке авангардистский кинокритик из их колледжа. В этом фильме, как и вдругих, Антониони достигает самых выразительных эффектов, используязамедлосъемку. Какое интересное, действительно умное слово; оно напоминаетзмею, выползающую из холодильника: замедло.

Несколько ассистентов-выпускников замедло бежали по комнате70 к одной из коек, поставленной около грифельной доски. Парень на кушеткевроде бы что-то делал со своими глазами. Да, он определенно что-то творил сглазами, его пальцы были запущены в них, и он, похоже, норовил вырвать глазныеяблоки из глазниц. Оттуда замедло текло. Игла замедло выскочила из его руки.Уэнлесс бежал замедло. Глаза у парня на койке теперь выглядели, какрасплывшиеся яйца всмятку, хладнокровно заметил Энди. Да, в самом деле.

Затем вокруг кушетки собрались белые халаты, и парнишкаисчез из виду. Прямо над ним висела схема. Она показывала полушария головногомозга. Энди некоторое время с интересом смотрел на нее. «Оч-ченьин-тер-р-ресно», – так говорил Арт Джонсон в телепередаче «Обхохочешься».

Из толчеи белых халатов поднялась окровавленная рука,подобная руке тонущего. Пальцы были в крови, с них свисали кусочки ткани. Рукахлопнула по плакату, оставив кровавое пятно в форме большой кляксы. Схема счмокающим шумом поползла кверху и навернулась на валок.