Динара Керимова

НЕтТО

***

И в это утро снова все не то,

Не та весна, не от того приветы,

Пролитый мимо чашки кипяток

Ожег, но надо в университеты

Бежать, перегоняя пик часов,

Забитость социального пространства,

Автобусы, бегущих блудных псов,

Молочников, дородных и горластых.

Расписывать, как старый каллиграф,

Детали неизвестного предмета,

День новый до поклона доиграв,

До блеска отточив свой препометод,

Спускаться в зафонаренный массив,

В не ту весну, в не те дома с садами,

И видеть, как вечерние часы

Становятся годами…

***

Не выходи гулять в большие парки,

Не складывай слагаемых до сумм,

Сегодня день обыкновенно жаркий

Для всяких недоделанных безумств.

Я паинька, пока в большой квартире

Читаю Пастернака и Мюссе,

Разборчив, несговорчив, тихомирен,

Готовлю, как заядлый домосед.

И кажется, что все предельно просто,

Без драматичных пиков миокард,

Я родом из хороших девяностых,

Небеден, образован, неженат.

Толкую о высоком на работе,

О мире во всем мире и войне,

Но в понедельник, начатый в субботу,

Сорвавшись по #идальгодонкихоту,

Слоняюсь одиночкой на коне.

***

А за окном до сорока часа четыре,

Гуляет громко детвора в загаре плотном,

И весь родительский надзор как будто вымер

С надеждой на родной футбол и день холодный.

Я прогоняю сон в обед стихами Блока,

Варю компоты про запас (но это вряд ли),

Все извлекаю из всего свои уроки,

Но наступаю на одни и те же грабли.

Читаю старые стихи и переписки,

Меняю фото на стене, но только фото,

Учу по-новому запущенный английский,

Кручу все те же пресловутые компоты.

Зову хороших погостить на сытный вечер,

Идут хорошие, воюют с пряным мясом,

А ты идешь совсем к другой сейчас на встречу,

И от нее теперь всю жизнь не будет спасу…

***

Колосится большая среда,

Середина нескладной недели,

Я живу ни туда ни сюда

Среди прочих Гертруд и Офелий.

Запиваю компотом компот,

Заедаю конфетой конфету,

Каждый день дожидаюсь суббот,

Каждый снег — запоздалого лета.

Напеваю свои же стихи

На мотивы украденных песен,

И не то чтоб вторые плохи,

Просто слог их почти бессловесен.

На деревьях считаю скворцов,

Моя птичья таблица учета,

Закрываю от солнца лицо,

Только снова сгораю я к черту.

Ожидаю хороших вестей

И людей, но они подкачают,

И на белом холодном листе

Я пишу: «Жду. Надеюсь. Скучаю…».

***

Эх, Рома, Рома… Тебе знакомо

Большое чувство из малых букв?

Я слишком вяла, ты очень громок,

Я очень орто, ты #слишком друг.

Я в монохроме, а ты нескромен,

Тебя чуть больше, чем всей Земли,

Ты артистичен и неуёмен,

А я как будто упавший блик.

Смотрю на небо, читаю небыль

Про кольца власти и мир в шкафу,

А ты сторонник земного нэпа,

И в нем не место мне-волшебству.

Лови приветы, хоть как и где-то,

Пиши помногу, без всяких ОК,

И станет зорче слепое лето,

И станет больше хороших строк…

***

В июне жарко на югах,

Как, впрочем, и обычно,

Гуляет в шортах мелюзга

И всяк вторая личность.

Выносит легкие сабо

До рынка и до парка

Искать курортную любовь

И родичам подарки.

Встает по первым петухам

И мчится на песочек,

Чтобы смуглеть и полыхать

До самой поздней ночи.

А я живу тут и ни-ни,

До моря полминуты,

Листаю сто великих книг,

Сто сказок пресловутых.

Хожу в ближайший магазин

За сливочным пломбиром,

Спускаю в окнах жалюзи,

Сижу, землист и смирен.

Пишу кому-то про моря,

Но кто-то любит горы,

Ему совсем до фонаря

Все эти разговоры.

Он поднимается на пик

С другой, наверно, пани,

И ей он памятник воздвиг,

Ее нерусским граням.

Читает ей свои стихи

В предгорьях Эвереста,

Не то чтоб жаждет в женихи,

Но хороша невеста.

А я и все мои моря

Как будто и «не в тему»,

Так дети в мире говорят

Про всякую проблему.

Пишу, но горы высоки,

Письма не примут впрочернь,

А мне б увидеть вопреки,

Каков любимый почерк.

***

Снаружи солнце жарче сорока,

Съедает краску, глину и асфальт,

С любимой лавки гонит старика,

Достаточно, мол, тут передневал.

На улице — три стойких малыша,

Загар их не загар, а смена рас,

И жизнь их внесезонно хороша –

В дождливый профиль, в солнечный анфас.

Пираты, древолазы, вратари –

Все роли исполняются легко,

А мне бы охлаждаться и хандрить,

Что нет ни сообщений, ни звонков,

Ни слова от тебя, [Да кто ты есть?

С чего я возомнила эту явь?]

Что нет того, что хочется прочесть,

Что я [и всё при мне] совсем ничья,

Что быстро растекается по дню

Обугленное лето, как пломбир…

Тебе я никогда не позвоню,

Но ты меня как будто бы люби.

Про папу

Лет дцать назад был город там и тот,

И жизнь текла до времени по маслу.

Родители подали на развод,

Меня подали в бабушкины ясли.

Шипела недовольная она

На папины во мне черты от чёрта –

Раскоса, не по-здешнему бледна,

Как тур, крепкоголова и упёрта.

Сажала на «до школы и домой»,

Сажала я в настенный алебастр

На кнопки Бритни Спирс и Бэкстрит Бойз,

Тайком бежала к папе на балластер.

Кричала ему с первого пути:

«Эй, папа, я внизу, лови воздушный!

А хочешь, почитаю новый стих

Про самую-пресамую предружбу?».

А после елось вкусное чуду

Из мяты и халты на тонком тесте,

Мы слушали на площади пандур,

Прожить мечтали лет на пару двести.

И так вот жили-были — я и он –

На Мира и Калинина, в субботу

Гоняли на футбольный стадион –

Анжи громил противника с налету.

Не дался только Шинник… Был июль

Без бабушки. Ходила мама в черном,

Спасала безголовую семью,

Закрашивала жизненное сторно

То в ЗАГСе, то в салонах красоты.

Шел месяц незапамятного года,

И папа на балластере простыл,

Дурацкая приморская погода.

Лечили аспирином с чесноком,

Три тетки — коренные дагестанки,

Поили трехпроцентным молоком,

Горячие раскладывали банки.

Я бегала на пары в институт,

А вечером носила апельсины,

Но только не сдавалась термортуть,

И да не пребывала с папой сила.

Был август. Без отца и без конца,

Потом еще один, второй и третий.

Я выросла в нелучшего чтеца,

А в лучшего — другие чудо-дети.

Немного сочиняю под хандру,

Подслушиваю в транспорте секреты,

Любимица скамеечных старух –

Была уже и в