Шамхал Маниев

Ангел

Наверное, я влюбился в нее именно тогда — на дне рождения друга. Это был загородный дом. На празднике было человек пятнадцать. Я пришел с двумя пакетами пива. Улыбаясь, открыл дверь именинник, он же дружище с работы. Поздравление и подарок виновник торжества получил сразу, прям на пороге. Ведь чего тянуть?

Дом для застолья двухэтажный, дорого-богатый. Первый этаж довольно большой, разделен на две зоны — справа от входа кухня-столовая, слева место для отдыха. В кухонной зоне довольно вместительный стол. За ним уже вовсю веселилась шумная компания. В зоне слева — кожаный диван и стеклянный журнальный столик. Напротив — широкая плазма. Тут же рядом полки с книгами.

Посмотрев налево, а потом направо, меня привлекла мысль усесться и почитать на удобном диване. Я направился в сторону с книжками. На полке лежали в основном старые томики, изданные еще в Союзе. Меня охватило любопытство. Интерес был велик. Казалось, будто я нашел клад. Ведь бывает, что влечет залезть к кому-то в жизнь, познать историю. А покопаться в личной коллекции, да еще собранной годами, всегда очень занимательно. Странно, еще несколько лет назад я и не думал, что буду рассматривать какие-то книги. Я же не какой-то задрот и ботаник. Книги — это всего лишь скучная бумага для этих отстраненных людей, книжных червей. С этими червями просто никто не хочет общаться. Вот они свои носы в книгах и держат — так я считал раньше.

Но все поменялось, когда я попал в армию. В единственном увольнительном за всю службу, я прикупил себе маленькую книжку — Ницше «Так говорил Заратустра». Книжка прожила со мной всю армию в нижнем кармане штанов. Она прошла многое, можно сказать, огонь и воду. Я изучил сие произведение вдоль и поперек. Что-то выучил наизусть: «Мужество — лучшее смертоносное оружие, — мужество нападающее: оно забивает даже смерть до смерти, ибо оно говорит: «Так это была жизнь? Ну что ж! Еще раз!» Но в этих словах громко звучит победная музыка. Имеющий уши да слышит». Эта фраза много раз поднимала мой дух, когда я уже хотел сдаться. В общем, почитав про странствия Заратустры, я перешел к Ремарку. И так пошло-поехало.

Сейчас мне больше всего нравился Гюго. Его романы были полны истиной красоты… Ладно, вернемся к полке. О, вот эту серую потертую книжку знаю — Жуль Верн «Таинственный остров»; на обложке большой воздушный шар. Так, а это что? Насибов «Безумцы» — на обложке суровое мужское лицо. Синяя книжка — во всю обложку: «Самолеты Страны Советов». И еще много книг, о которых я и не слышал. Перебрав еще с минуту полку, я выбрал себе чтиво — тоненькая зеленая книжка c подклеенным скотчем корешком, — «Откровенный разговор». Там же на обложке написаны вопросы: «Для чего мы живем?», «Что мы можем?», «Мужская работа», «Ты и она». Написал ее Юрий Андреев — тоже неизвестный мне писатель… Но почему же неизвестный? Такие темы. Вечные…

Плотный шум все еще стоял на этаже. Я сбросил взгляд с полки с книгами в сторону стола. Один из хохмачей надрался и стал барагозить. Его обложили ребята и стали успокаивать. В особенности именинник, сегодня он не похож на офисного менеджера, сегодня он выглядел как рефери на спорном матче.

Повезло, кожаный диван свободен. Все заняты дебоширом. Прихватив «Откровенный разговор», не обращая внимания на окружающий галдеж, я присел почитать. В начале книги приводится тезис: игра в шахматы есть сама жизнь. Отстаивая короля, ты отстаиваешь свой основной жизненный ориентир. Можешь дать в жертву пешек и даже ферзя. Можно потерять все, но не короля.

Я с вниманием ученого перечитывал этот принцип, дабы тот основательно отложился в голове. Но тут враз нежданное чувство — рядом кто-то появился. Мой увлеченный книгой взгляд сменился на недовольный. Я глянул вправо — в сторону шевеления на диване. Мои глаза в секунду смутились: вблизи возникла светловласая особа. Я помню ее, раньше замечал эту светскую осанку. Она работала со мной в одной компании. Встречалась на лестнице и пару-тройку раз во дворе здания организации. Сразу бросилось — она с некой грацией держала в руке яблоко. Делала еле слышные, аккуратные укусы золотистого плода. Тонкие пальцы другой руки были заняты журналом с фотографиями картин современных художников. Ее шея и гладкий овал лица походили на талантливую работу скульптора. Волосы русы, прямы, убраны в характерный хвост. Кожа бела, черты лица румяны, правильны. Вид казался отголоском античности. Мне вспомнились изображения женщин из Древней Греции и Древнего Рима… Странно, ее глаза, полные синевы, стыли грустью. Даже ее черные ресницы подрагивали мыслью меланхолии. Я задумался. Держа в руках книгу, замер, смотря в сторону девушки. Мой взгляд переметнулся. Блеск, вижу ее правую руку — кольцо. Жаль… Я проснулся от мечтаний. Тугим скрежетом души вновь уткнулся в свою книгу…

Буквально через секунду что-то дернулось слева — это Мария, моя коллега-приятельница:

— Че сидишь тут?! — воскликнула Мария, присев со мной рядом. — Ты же на день рождения пришел, а не в библиотеку. Давай-ка ко всем!

— Да мне не хочется пить, — ответил я. — Там за столом водка да пиво. Еще этот пес сутулый нажрался, орет что-то.

— Да знаю я, чего ты тут засел, — улыбалась Мария. — Тут Катя. Я заметила, как ты пялишься на нее.

— Да неправда… — сделал я безмятежный вид. — Я просто читаю…

— Мне-то не надо врать. Я вас, мужиков, знаю, — поправив очки, проговорила Мария. — Давно замужем и дети есть, разбираюсь немного в жизни.

— Она так хороша, как те женщины в тогах из Древнего Рима… — внезапно вырвалось у меня. — Да и она вон, смотри, с кольцом…

— Не дрейфь, действуй, — придвинулась она ближе. — А кольцо всего помолвочное, жених еще ничего не значит. Не проблема! Нафиг подвинется! — твердо выдала Мария.

— Слушай, она тут рядом сидит. Все же слышит… — удивлялся я напору приятельницы.

— Да вообще пофиг! — улыбалась Мария, вытаращив глаза через толстые линзы.

Мне нечего было сказать. Маша всегда была прямолинейна и умна. Почему-то мне хотелось послушаться ее совету.

— Кать, вот этот парень, с книжкой, — посмотрела Мария в сторону девушки. — Он раньше нормальный был, недавно такой стал. Такой нелюдимый, — пододвинулась Маша теперь в сторону девушки. — Он сказал, что ты на римскую знатную даму похожа. Сказал, тебе тога пойдет. Обалдеть, вот эстет!

— Маша… Ты меня смущаешь… — отвечала девушка.

— В общем,