ВоенТур 2

Глава 1

В штабе Руссиянова, я вместе с замом Гладченко были уже через полчаса. Еще в дороге майор Аверьянов пытался выяснить, не знаю ли я что-то такое, что ему не известно. С большой долей вероятности я догадывался… Да что там догадывался — я был уверен, что это связано с выходом группы Гудериана к ближайшим подступам Минска с юга.

— —Товарищ генерал, по вашему указанию прибыл! — максимально нейтрально произнес я, стараясь с одной стороны не нарушать устав, а с другой, лишний раз показать и напомнить, что я человек гражданский и ему не подчиняюсь.

— —Как дела-то, товарищ Волков? — Голос комдива звучал устало, но с какой-то долей расположенности, наверное даже можно было сказать по-отечески.

— —В порядке товарищ генерал!

— —Как техника, как люди?

— —Техника обслужена, люди обихожены…

— —Ишь слово какое вспомнил. Но это так… Александр, что имеете на сегодняшний день?

— Десять танков разных типов, по два БК и заправки на них, товарищ генерал.

— Не густо, совсем не густо, по факту, рота, да и то неполная. Ну вот слушай, Саша… — слова давались ему с явным трудом, он словно еще размышлял, произнести ли их вообще или все таки не стоит. — Час назад, в районе севернее Самохваловичи передовые части Гудериана форсировали реку Птичь. Вот по этой дороге, в сторону Волмы, движется немецкая колонна. Одних танков не менее 40, не считая остальной техники. По нашим данным, если ничего не предпринять, к ночи они будут тут. — Его карандаш уткнулся в деревню Волма*, разделенную на две части одноименной рекой. — Твоя задача — задержать их, хоть на пару-тройку часов. Тогда я успею занять оборону по восточному берегу реки. Сможешь ночь продержаться — к ордену представлю. Но людей береги. У нас опытных танкистов как ты, все меньше, а каждый на вес золота. К утру должны будем зарыться в землю и тогда сможем надежно перекрыть им дорогу, но до утра больше прикрыть некем. Связь держи напрямую со мной. Как понял?

*В РИ оперативная обстановка на 28 июня 1941 года складывалась крайне неблагоприятно для 2 стрелкового корпуса, в состав которого входила 100 стрелковая дивизия. Вермахту удалось обойти наше соединение справа и пробиться к шоссе Минск — Москва. Дивизии соседа слева — 44 стрелкового корпуса также были потеснены. Таким образом, противник вышел в тылы 2 СК, в результате чего нашим частям грозило полное окружение. Вот в такой обстановке 28 июня генерал-майор Руссиянов получил приказ командира корпуса генерал-майора Ермакова отвести свою дивизию за реку Волма. Отход частей дивизии прикрывался двумя арьергардами. Справа, со стороны Острошицкого Городка, эту задачу выполнял третий батальон 85-го стрелкового полка с дивизионом 34-го артиллерийского полка. Слева, со стороны Городок, Семков, Минск, в арьергарде шел 355-й стрелковый полк с дивизионом 46-го гаубичного артиллерийского полка. К рассвету 29 июня дивизия, совершив 30-километровый марш, достигла восточного берега реки Волмы и закрепилась на рубеже Волма, Смыки, Остров.

— —Все предельно ясно, товарищ генерал! Продержимся. Если честно, и не мечтал орден получить.

— —Шутишь — это хорошо. Ты продержись, а за мной не заржавеет.

— —Разрешите? — И не дожидаясь ответа, шагнул к карте. Генерал не мешал.

Наконец я принял решение.

— —Мне нужен бронепоезд, который сейчас стоит на станции Смолевичи, и мощный паровоз с десятком четырехосных платформ.

— —Сейчас распоряжусь, — генерал вызвал адъютанта и отдал приказ. — Вижу, план действий составлен?

— —Пока только план переброски техники…

— —Рассказывай!

— —Выдвигаемся двумя составами. Первый собственно бронепоезд, он идет первым. На второй состав грузим почти всю экспериментальную технику, и ту что к нам прибилась, плюс трофейные «чехи» и пехотное сопровождение, остальная моя пехота перебрасывается с бронепоездом. В районе населенного пункта Сухоруки мы разделяемся. Бронепоезд далее следует до Осеевки через станцию Михановичи. Таким образом он выходит прямо на дорогу, по которой следует противник.

Наш состав будет двигаться через Минск, с задачей подойти по железной дороге к кирпичному заводу, возле населенного пункта Александрово. Рассчитываю, что там есть рампа… Но если ее нет, то на этот случай, танковый мостоукладчик будет стоять на крайней платформе и по колейному мосту разгрузимся практически в любом месте. Дополнительный плюс — к железной дороге и кирпичному заводу вплотную примыкает лес и дорога, которая напрямую выходит к нужному шоссе.

— —Толково. А если к тому времени немцы уже пройдут дальше?

— —Они только пару часов как форсировали реку Птичь, не успеют они достигнуть этого рубежа. У меня бОльшее беспокойство вызывает зенитное прикрытие второго эшелона.

— —Дам я тебе для такого дела батарею МЗА.

— —Мало…

— —Все что есть… может быть получится добавить несколько установок «счетверенок».

— —Спасибо товарищ генерал, — с этими словами мы пожали друг другу руки.

И в этот момент вошел адъютант генерала. Выслушав его, Руссиянов сообщил мне, что полтора десятка платформ и два мощных паровоза через полчаса будут на станции Смолевичи.

Погрузка техники прошла на удивление быстро и четко, даже без особых матюков. Хоть ехать было не далеко, но крепить танки и другие машины все равно пришлось в обязательном порядке. И я это отлично понимал. Сами посудите, начинается налет люфтваффе, машинист резко тормозить и вся незакрепленная техника жить своей жизнью, хорошо еще что не под откосом.

Пригород Минска, через который наш эшелон пробирался со скоростью двадцать-двадцать пять километров в час, мало чем отличался от многочисленных деревенек, или весок, которые мы уже проехали.

Как-то пару раз попадались мне в интернете фотки Минска времен войны, но одно дело смотреть на экране, к тому же исходники были явно не очень хорошего качества, а совсем другое — видеть в упор реально разбомбленные окраины. Часто глаза выхватывали покореженные и сожженные остовы разной техники, от машин и автобусов до танков и орудий. Были и снесенные взрывами до

самого основания дома, которые чередовались с уцелевшими. Но трупов я не заметил. Частенько выбитые стекла были на скорую руку заделаны досками, заткнуты подушками или какими-то тряпками. Разрушения, конечно, были большими. На улицах ранами зияли воронки от сброшенных бомб, а за заборами рядом с домами скорбными холмиками расположились свежие могилки.

До кирпичного завода мы добрались меньше чем за три часа. На удивление,воздушных налетов на наш эшелон удалось избежать. Правда пришлось пару раз отстаиваться, пропуская шедшие на город немецкие бомбардировщики. Один раз экипаж Т-28 включал дымовую аппаратуру, но все обошлось. За час до прибытия на кирпичный завод, от Гладченко пришла радиограмма о том, что пересечение шоссе и железки, в лесу между Гатово и Серафиново под нашим контролем и там пехота начала зарваться в землю. Оставив там свой десант, бронепоезд ушел к разъезду севернее, что бы перейти на минскую ветку.

Судя по карте там совсем не далеко, почему же, уже целый час Гладченко не выходит на связь?Еще раз проверил радиоаппаратуру немецкой командирской машины — все в порядке… Им в этот момент плетью по напряженным нервам ударил тональный вызов трофейной радиостанции. В канале был подполковник Гладченко.

— —Как у вас?

— —Уже сели обедать. — Обоснованно опасаясь немецкой радиоразведки, и не имея времени составить годную таблицу для переговоров, мы использовали нейтральные фразы, из которых было бы невозможно установить нашу численность, расположение и намерения.

Из дальнейшей беседы я понял причину задержки. Пройдя разъезд и уже перейдя на минскую ветку, глазастый дед Павел углядел два шоссейных мосточка около железной дороги. А потом еще один, но уже железнодорожный. Все эти мостики Нечаев решил подготовить к подрыву, что бы немцам было труднее обойти наших с левого фланга. Правый фланг будем обеспечивать мы. Раз с этим промежуточным рубежом все более-менее, то пришло время высылать разведку дальше на запад вдоль шоссе. Но кроме нее, загнав БТС в лес и подняв на нем трубу для подводного хода, посадил в нее на самый верх наблюдателя с хорошим биноклем и шлемофоном подключенным к радиостанции. С самой верхотуры он имел отличный вид и мог комментировать все им увиденное в режиме прямого репортажа.

Не торопясь, делая часто остановки и глуша моторы мы стремились добраться до южной опушки леса, которая была