Жара сводила с ума, а раскалённый жёлтый мяч солнца, словно сговорившись с облаками, нестерпимо сиял в полуденном безоблачном небе. Подхорунжий Вовка Щербаков вытер рукавом затёртой камуфляжной куртки мокрое лицо, попытался осторожно перевалиться на другой бок и тут же зашипел не хуже яйца на сковородке. Пыльная, выжженная земля вокруг, похоже, раскалилась, как та самая сковорода, только вместо яиц на ней жарилась побелевшая от зноя трава да высушенные до желтизны колючки вперемешку с толстыми стеблями амброзии, а в качестве желтков подгорала пара погранцов Тмутараканского войска.

Вовка с надеждой обвёл взглядом спокойную и словно стеклянную поверхность моря, на которой играли золотые блики солнечных лучей, наслаждающихся отсутствием волн. Бриза, который развеял бы тягучую жару, к сожалению, не предвиделось. А из безоблачных светло-голубых небес смотрели вниз, на его страдания, не мигая, неподвижные искорки имперских спутников и орбитальной платформы. Запроливная империя была единственным союзником островной Республики, да и то только потому, что ей было выгоднее поддерживать их, чем пытаться договориться с Чёрным Халифатом. У имперцев западные рубежи северного средиземноморья считались спокойными – почти что курортом. Не то что ядерный рубеж с Поднебесной, возникший в самом начале этого безумия после оккупации Дальнего Востока ханьцами. Теперь по кордонной линии восточнее Новосибирска раскинулись обширные ядерные пустоши, отсёкшие захваченные территории от имперской метрополии. Туда без надобности ни те, ни другие не суются. Болтают, что Камчатку, ставшую также очередным островом, Поднебесная захватить не успела – те смогли договориться и перейти под руку британско-амерской Федерации. А переоценивать свои возможности, окружая себя со всех сторон врагами, в очередной реинкарнации Поднебесной, видимо, не стремились и спустили потерю лакомого куска, вытянутого прямо из пасти, на тормозах – заключив до поры до времени договоры о замирении с наглыми северными янки. И так отхватили порядочный кусок – включая затопленные территории.

Вовка вновь оглядел пустынные воды перед собой. Возле берега вода казалась особенно тёмной от обилия разросшихся в последнее время водорослей, занявших огромные площади. Поговаривали, что во многих местах возле берега они создали ковёр, который поглощает солнечный свет. Из-за этого рыба почти пропала, а на винтах ходить в море стало довольно проблематично. В последнее время всё стало проблематичным, что поделаешь – три десятка лет назад, во времена Потопа, цивилизация рухнула на колени, а сейчас, похоже, окончательно ложится в полузатопленную могилу. Всего стало не хватать: начиная с медикаментов и заканчивая водой, продовольствием. Да уж, но другой жизни подхорунжий, если честно, и не помнил даже. Ему, как и многим, с самого детства приходилось бороться, чтобы выжить.

Всё-таки, набравшись смелости, Вовка осторожно перевалился на бок и оглянулся, не скрывая раздражения, на выжженную жёлтую степь, начинавшуюся позади их позиций. Она раскинулась до горизонта – тая в вязком душном тумане, словно мираж, захламлённая ажурными, ржавыми столбами электропередач и парой ветряков с неподвижными, густо посечёнными осколками лопастями. Всё стояло на своих местах. Не хватало только одного – самого главного. Вот уже пятые сутки Щербаков и его напарник Сашка загорали на этом берегу, а по плану их ещё вчера до полудня должны были сменить. Однако БМП со сменщиками так и не появлялась. Облизав потрескавшиеся губы, он осторожно подёргал прицепленную на ремне флягу. Та слабо булькнула – развеяв его наивные мечты о лишнем глотке воды. Воды осталось на самом донышке, всего на пару глотков, и их придётся экономить – достать ещё можно было только на базе. Хотя, казалось бы, море рядом – воды завались, но опреснительные таблетки – дорого, а копать колодец без толку – кругом одни солончаки. Потому до самых гор никто и не селится – пустыня.

Вовка тяжело вздохнул и снова уставился в сторону моря. Было просто невыносимо жарко, скучно, и зверски хотелось курить. Только табак запретили больше года назад… Ставка очередного гетмана чудила по полной – выдавая идиотские приказы один за другим. Так и в этот раз – курение объявили не модным, ухудшающим и без того хлипкую экосистему, пороком, усугубляющим выбросами углекислого газа парниковый эффект и растапливающим остатки ледников. Типа они в такую жару ещё где-то остались. Да ещё напарник достался… Вовка криво посмотрел на своего соседа по несчастью и ещё острее почувствовал жизненную несправедливость, просто заскворчавшую где-то у него внутри от палящего со всех сторон жара. Напарник сладко посапывал метрах в пяти под дистрофически сморщенными жёлтыми кустиками, устроив голову на тубусе реактивного пехотного огнемёта «Шмель».

Они были совершенно разные с виду, худой и быстрый, загорелый дочерна, общительный Сашка и высокий, мускулистый и кареглазый Вовка, отлично ладили и понимали друг друга с полуслова.

«Всё-таки пофигистический народ эти с материка, – подумал подхорунжий. – Дрыхнет без задних ног, и нет ему дела до пропавшей смены и оставшихся паре глотков воды». Сам он родился на Острове и был местным, что, в принципе, не играло в Войске никакой роли, но у него было всё же какое-то особое чувство гордости за свою непокорённую землю.

Он ещё раз тяжело вздохнул, проглатывая несправедливость. Задумался и устало улыбнулся. Тоже мне расстройство и проблема. Правда, если вдуматься, и проблемой это было назвать трудно – просто мелкие неприятности. Много лет прошло с тех пор, как всё рухнуло, и над обломками того, что называли цивилизацией, сомкнулись солёные волны – равнодушно бьющиеся о новые, ставшие ещё теснее для многих берега. После того как растаяли ледники, уровень моря поднялся, и оно затопило половину городов, а устье Днепра до Днепрогэса стало чуть ли не морским заливом. Исчезли, а если точнее, опустились на дно Чёрного и Азовского морей бывшие Херсонская, Запорожская и Николаевская области, часть Донецкой и Одесской областей. Новая Одесса возродилась на обновлённом побережье, но и перенос не смог помочь ей возродить свободный и богатый город-порт. И ныне она лежит в руинах после череды десантов и попеременного захвата враждующими государствами. Остров тоже потерял часть низменных территорий: ушла на дно низменность к северу, исчезла лежавшая за Керченским проливом Кубань, Ростов ушёл на дно, словно его и не было, а устье Дона, разлившись, соединилось с Каспийским морем, увеличившимся вдвое и раскинувшим, словно жадные руки, новообразованные заливы, бывшие не так давно руслами крупных рек. Да, кто ещё помнит такие города, как Лондон и Венеция, а также полностью исчезнувшую Данию с Голландией? Все эти названия и ему самому, за неполных три десятка прошедших лет, почти ничего не говорили – только равнодушные строки в истрёпанных, вдвое, а то и втрое старших его самого учебниках, да невнятные и тревожные детские воспоминания. Старого мира больше нет, а жить нужно сейчас… Или хотя бы попробовать жить дальше, как они тут на Острове пытаются не одно десятилетие. Правда, кто им даст в мире и спокойствии жить дальше?! В сошедшем с ума и жаждущем крови мире?!