Я широко улыбнулась, ведь после тех первых, не особенно вдохновляющих опытов в качестве профессионального моряка меня так утешала вера в Ричарда. С Ричардом хорошо везде, хоть бы и посреди бурлящего океана.

На пятый день после того, как мы покинули Таити, «Хазана» бороздила волны на генуе и бизани, делая шесть узлов. Крепления дельных вещей разболтались, и соленая вода лизнула однополосную радиостанцию, закоротив ее. Неослабевающий северо-восточный ветер не давал возможности поспать. Все тело находилось в постоянном напряжении, потому что палубные принадлежности гремели, паруса хлопали, судно трясло.

Следующий день принес передышку. Ветер задул с траверза, толкая нас на восток, а именно это и было нам нужно. Ричард записал в судовом журнале: «Благодать». Мы решили потравить паруса и немного ускориться.

Нежась в солнечных лучах, я повертела на пальце кольцо с кельтским «узлом любви», которое сплел для меня Ричард. Глядя на Ричарда через кокпит, я невольно залюбовалась его мускулистым телом. Меня восхищал янтарный оттенок его волос, волнистых, словно море, и коротко подстриженная густая борода, в которой играли солнечные блики.

На следующий день Ричард записал в судовом журнале: «Теперь у меня не осталось никаких иллюзий относительно того, что юго-восточные пассаты хоть сколько-нибудь лучше восточного ветра! Под дважды зарифленным гротом, на стакселе и генуе (убрана наполовину) плюс бизань – летим шесть узлов».

Анемометр от фирмы «Брукс энд Гейтхаус» вышел из строя на восьмой день.

– Надеюсь, больше ничего из этого паршивого оборудования не поломается, – в сердцах сказал мне Ричард.

– Может, это коррозия или…

– Какая, к черту, коррозия! Паршивое барахло вся эта высокотехнологичная электроника. Солнце хоть и не каждый день светит, зато уж когда светит, ты хотя бы точно знаешь, где находишься.

– Ну, тогда конечно, к черту высокотехнологичную электронику! – засмеялась я, похлопывая ладонью по рундуку.

Следующие три дня «Хазана» летела. Наполненные ветром паруса окрасились в нежно-розовый, отражая солнечный свет, и мы наслаждались, читая, отдыхая и добирая столь необходимые часы сна.

Воскресенье, второе октября, одиннадцатый день на «Хазане», стало особенным днем для Ричарда и меня. В сумерках фосфоресцировало бирюзовое море. Мы открыли бутылку вина и провозгласили тост за пересечение экватора и за возвращение в Северное полушарие.

Впереди взлетел фонтан серебристой воды с полупрозрачными зеленоватыми брызгами – большая стая китов-пилотов решила поиграть с «Хазаной». Мы подключили авторулевого и перешли на нос – посмотреть, как они выпрыгивают из воды, приветствуя нас своими пронзительными голосами. Схватившись за носовой релинг, Ричард прижался к моей спине, и его бородатая щека касалась моей, пока киты перед нами расчерчивали зеленую поверхность моря аккуратными крестиками.

– Разве они не волшебные существа, любовь моя? – спросил он, завороженный. – Посмотри, как они выныривают и снова ныряют под воду, – сказал он, медленно вжимаясь мне в спину. Когда «Хазана» поднялась на очередной волне, он прошептал мне на ухо: – Выныривают… – А когда нос упал между волнами, он сказал: – Ныряют…

– Из тебя бы получился кит, Ричард, – поддразнила я.

– А я уже кит, милая. Смотри, вот я выныриваю… – Он легонько толкнул меня вперед – фонтаны брызг, ритмично поднимаемые китами-пилотами, настроили его на игривый лад, – а вот теперь ныряю.

Когда «Хазана» скользнула в провал между волнами, Ричард протянул руку и развязал на мне парео, удерживая меня коленями. Завязав ткань на релинге морским узлом, он обхватил теплыми ладонями мою грудь. Я отпустила релинг и широко раскинула руки – у «Хазаны» появилась носовая фигура.

– Ммм, – промурлыкала я.

– Хочу нырять вместе с тобой, Тами, – зашептал мне на ухо Ричард. – Хочу выныривать и нырять, как эти дикие млекопитающие.

Я протянула руку за спину и расстегнула на нем шорты. Они упали на тиковую палубу.

Со все нарастающей силой мы выныривали и ныряли, выныривали и ныряли, дикие и свободные, как киты, перед Богом и под небесами. «Хазана», китовый вожак, задавала ритм, а мы соответствовали.

Позже я написала в судовом журнале: «БЛАГОДАТЬ!»

На двенадцатый день нас наконец-то подхватили юго-восточные пассаты, мы поставили МЦП, очень легкий многоцелевой парус, и шли со скоростью четыре узла. Пассаты сопровождали нас несколько дней, толкая на восток. Мы по-прежнему часто видели китов, а теперь и дельфины начали показывать свои улыбчивые морды.

Рассвет восьмого октября был серый, дождливый, тоскливый. Ветры вели себя непредсказуемо. Направление менялось с юго-восточного до юго-западного и обратно через север. Мы стояли на носу, проверяя оснастку, когда на палубу рухнула маленькая сухопутная птица. Несчастное создание тяжело дышало, покачиваясь на коротких и тоненьких, словно спички, ногах. Ричард схватил полотенце и набросил на птицу. Взяв ее в ладони, он отнес птицу в кокпит, подальше от дождя и ветра. Она сидела на крыше каюты за ветровым стеклом, нахохлившись и взъерошив мокрые перья, чтобы согреть усталое тело. Я раскрошила кусок хлеба, но птица была слишком напугана, чтобы клевать. Должно быть, эти безумные ветра унесли крошечную птичку далеко от берега. Позже Ричард записал в судовом журнале: «ЦИКЛОНИЧЕСКИЙ ВИХРЬ?»

Прочитав эти слова – «Циклонический вихрь?», – я задумалась: что Ричард имеет в виду? Может быть, мы идем через какой-то убийственный ураган? Возможно ли такое? Вдруг маленькая птичка попала в смерч, откуда у нее не было ни сил, ни возможности вырваться? Может быть, Ричард опасается, что нас тоже затягивает в него? За прошедшие несколько лет я не раз бывала в ураганах, но никогда не считала их циклоническими вихрями. Ричард не казался слишком уж озабоченным, и я тоже отнеслась к этому спокойно.

На следующий день погодный канал wwv сообщил нам, что шторм, который они упустили из виду на берегах Центральной Америки, был теперь переквалифицирован в тропическую депрессию «Соня». Они сказали, что ее центр находился примерно на тринадцати градусах северной широты и ста тридцати шести градусах западной долготы, а сейчас она движется на запад со скоростью в семь узлов. Значит, «Соня» западнее нас на сто миль с лишним.

Еще wwv предупредил о новом тропическом шторме, зародившемся на побережье Центральной Америки. Они называли его «Реймонд». Сравнивая наше местоположение на одиннадцати градусах северной широты и ста двадцати девяти градусах западной долготы с местоположением «Реймонда» на двенадцати градусах северной широты и ста семи градусах западной долготы, идущего на запад со скоростью в двенадцать узлов, Ричард записал: «ПРОНАБЛЮДАТЬ ЗА НИМ».

«Пронаблюдать за ним»? Шторма приходят и уходят, подумала я, и обычно выдыхаются довольно быстро. Все это я усвоила, занимаясь рыбной ловлей в Новой Зеландии. Для Ричарда подобные заметки были его способом оставаться в курсе событий. Я совершенно безмятежно продолжала заниматься разной повседневной ерундой: готовка, уборка, часы за штурвалом, чтение. Особенной радостью была возможность посидеть в кокпите и написать друзьям, оставшимся на Таити, пару писем, которые я собиралась отправить позже, из Сан-Диего.