Поскольку было только семь пятнадцать утра, когда Дорис Кейнприбыла в Мэдисон-Сити, и так как она всю ночь провела за рулем, ее усталые отдороги глаза не сразу заметили, что город готовится вспомнить свою юность назаре освоения Дикого Запада. Немногие горожане, попадавшиеся на улице, носилина головах широкополые Шляпы с галунами, а некоторые отращивали усы или дажебороды. Попадались и такие, которые щеголяли в поясах, украшенных патронташамии свисающими с них кобурами.

На слабо хлопающем на ветру транспаранте, натянутом поперекулицы и закрепленном за окна каких-то офисов, было начертано красными буквами:«ВСТРЕЧА С ДИКИМ ЗАПАДОМ», а ниже: «с 1 по 5 ноября».

Бросив взгляд на наручные часики, Дорис Кейн решила, чтовремя явно неудачное для визита к дочери.

Замужество, весьма вероятно, изменило привычку Паулы спатьдопоздна, но миссис Кейн опасалась проверить, до какой степени это так. Онахотела представить свое посещение совершенно случайным, нечто вроде «проезжаламимо и решила заглянуть». Кроме того, мужу Паулы, Джиму Мелвину, могло непонравиться вторжение тещи в его жизнь спустя всего два месяца после егоженитьбы.

Миссис Кейн подогнала свой пикап вплотную к тротуарунапротив входа в кафе «Оул», над которым светилась надпись: «Всегда открыто».

С парковкой в такую рань не было ни малейших проблем, иДорис Кейн, тщательно заперев машину, вошла в ресторан и направилась было туда,где находились отдельные кабинеты, но затем передумала в пользу полупустогообщего зала, более располагающего к общению.

И только усевшись на высокий стул, заметила, до какойстепени Мэдисон-Сити прихорашивается в преддверии торжества. На какой-то мигмиссис Кейн даже почудилось, что она попала в Голливуд и находится на съемкахэпизода из жизни Малыша Билли.

Вскоре, однако, все эти усы, бороды, ковбойские шляпы,кричащие рубашки создали у нее впечатление поголовного помешательства.

Молодой человек дожидался ее приказаний.

Миссис Кейн взглянула на его усы и ковбойскую рубашку.

— Вы приезжая? — спросил он с улыбкой.

Она призналась, что да.

— Мы отмечаем день рождения города, — объяснил он. — Емустукнуло уже девяносто. Тогда здесь было почти дикое место… одни скотоводы дастаратели. В торжестве все горожане примут участие. Каждый должен отпустить усыили бороду и носить костюм до конца праздника. Мы собираемся устроить большуюфиесту с крытыми фургонами в сопровождении эскортов ковбоев и прочее… Что будеместь?

Она улыбнулась и только теперь, когда больше не вела машину,поняла, насколько вымоталась.

— Страшно хочу пить. Побольше кофе, пожалуйста, и яичницу светчиной. Но главное кофе, и побыстрей.

Для горстки людей, закусывающих в кафе «Оул», половинавосьмого утра, судя по всему, была предельным временем. Один за другим онирасплачивались и поспешно покидали кафе, и в семь часов тридцать одну минутуДорис Кейн осталась в зале одна.

Казалось, настал благоприятный момент, чтобы задать один илипарочку осторожных вопросов.

— Вы давно здесь живете? — спросила она у молодого человеказа стойкой.

— Родом отсюда, — ответил он. — Отслужил в армии и рванулобратно в этот старый город. Он неплохо выглядит для своих лет. Прежде я считалего захолустьем, а вот теперь нравится.

— Ваш город, хотя и небольшой, но производит весьма приятноевпечатление, — заметила она. — Мне кажется, здесь центр округа. Или я ошибаюсь?

— Вы правы. Здание окружного суда вон там, на холме… Как вамнаш кофе? Повторить?

— Не отказалась бы еще от чашки. Спасибо.

Когда он подвинул ей через стойку вновь наполненную чашку,она как бы между прочим поинтересовалась:

— Вы, случайно, не знаете Джеймса Мелвина?

— Мелвина… Мелвина?.. О, конечно… Джим Мелвин!

— Он вам знаком?

— В общем-то, да. Знаю его немного. Он иногда забегает сюда.Работает по заказу городских заправил над каким-то оборудованием для парковки.Как он говорил мне, и у него на это лицензия штата.

— Совершенно верно, — подтвердила она, а затем поняла:человек за стойкой смотрит на нее, ожидая, что она еще скажет.

— Он мой зять, — нервно смеясь, объяснила миссис Кейн.

— Вот как? Сдается мне, он женился совсем недавно, правда?

— Да.

— Хороший парень. В последнее время ввязался в политику,хотя, полагаю, вам все это известно.

— Да как сказать…

— Дуг Селби, наш окружной прокурор, был у нас в высшейстепени популярен. Затем подал в отставку со своего поста, чтобы отправиться навойну. Когда он вернулся, тот, кто его сменил, не захотел расстаться сдолжностью. Но общественное мнение сыграло свою роль, и ему пришлось уйти. Людидаже начали кампанию за его отзыв. Теперь Дуг Селби сидит в своем прежнемкресле. Но борьба шла отчаянная.

— Ясно. А Джим был за мистера Селби?

— Нет. Он был на стороне противника.

— Сегодня утром его у вас не было?

— Нет. Он не завсегдатай. Если и заходит иногда, то околодевяти или десяти часов. Обычно появляется не один, говорит о делах за чашкойкофе, порой заказывает сандвич. Вы, я так думаю, приехали полюбоваться на нашубольшую фиесту?

— Нет, — снова улыбнулась миссис Кейн. — Я так, проездом…Пожалуй, немного рановато для того, чтобы побеспокоить молодых.

— Молодых? — переспросил собеседник, глядя на нееоценивающим взглядом. — Вот это здорово! Да вы не старше своего зятя.

Дорис зарделась от удовольствия. В его комплименте не былоничего неискреннего, никакой лести. Пауле, конечно, только что исполнилосьдевятнадцать, а сама Дорис всего три дня назад отметила свой тридцать девятыйдень рождения. Но годы приобрели привычку идти все быстрее и быстрее. Мысль озамужестве дочери все еще не укладывалась в ее сознании. Каких-то четыре-пятьлет назад Паула была неуклюжим подростком — одни коленки да локти. И вот теперьона замужем. Просто невероятно!

Миссис Кейн расплатилась и вернулась к своему пикапу. Былоуже без десяти минут восемь. Для себя она решила, что раньше девяти звонитьПауле не осмелится, но также и не хотела торчать здесь у тротуара и клеватьносом за баранкой автомобиля. В конце концов, Паула, как жена молодого бизнесмена,вполне возможно, уже встала и готовит завтрак.