Человек, хоть однажды сумевший прорваться сквозь бумажныестены обыденной жизни, сквозь эти непрочные стены, которые тем не менее такнадежно от рождения до могилы держат многих из нас в плену, неминуемо приходитк открытию: если окружающий мир тебе не нравится, его можно изменить. Надотолько принять твердое решение любой ценой изменить его – и ты добьешьсясвоего. Ты можешь оказаться в более неприятном, трудном и даже опасномположении, но может случиться, что жизнь твоя станет ярче, приятнее или, на худойконец, просто интереснее.

Герберт Уэллс. «История мистера Полли»

Авторы стихов, приведенных в романе: Джон Китс, НиколайЕремин, Ольгерд Довмонт.

Восьмого сентября одна тысяча девятьсот девяносто первогогода, где-то во второй половине дня, майор Станислав Сварог (для друзей – Стас,для солдат за глаза – Эсэс) окончательно уверился, что сошел с ума. Многиездравомыслящие люди на его месте сделали бы именно такой вывод. Были всеоснования. Представьте, что вы шагаете по степи и вдруг проваливаетесь поколена в эту сухую твердую землю, причем ноги ваши ниже колен вовсе и нечувствуют ни тесноты, ни сжатия, ни иного неудобства, вообще ничего нечувствуют, словно бы болтаются в воздухе. И вы погружаетесь дальше, медленно, сэтакой плавной игривостью аэростата, однако ж неотвратимо, лицо ваше все ближек земле, становящейся бесплотным видением, лишь зрительно отделяющим вас отзагадочной пустоты, в которую вы погружены уже по пояс, по грудь, вы брыкаетесьи бьетесь от ужаса и, будто этого мало, вдруг чуете, что ваши ноги начинаютзадевать и сшибать какие-то твердые предметы, а порой вас ловят за щиколоткичьи-то руки и тянут, целеустремленно тянут вниз. И все кончается – примерно науровне нагрудных карманов форменной рубашки, вы вновь обнаружили, что стоитекак ни в чем не бывало на сухой твердой земле, и одежда ваша ничуть незапачкана, и благим матом вы не орете лишь из воздушно-десантного гонора.Представьте еще, что эти фантасмагории происходят что ни день, причемисключительно тогда, когда поблизости нет ни души, никто вас видеть не может ипотому нет подтверждения, что все это происходило на самом деле. А такжедобавим, что «погружения» эти случаются не только в чистом поле, но и набетонированном полу танкового ангара, и в коридоре третьего этажа, и прямо налестнице, причем те, кто находился на втором этаже, ваших растущих из потолканог не видели… Одним словом, вы очень быстро начнете с нехорошим эгоистическиминтересом присматриваться к табельному «Макарову». «Макаров», конечно, та ещебандура, и всякий, кто понимает толк в огнестрельных игрушках, согласится, чтоневероятно трудно попасть из него именно туда, куда целишься, но при всехнедостатках «Макара» достоверно известно: себе в висок никто еще из него непромахивался. Осечки случались, а вот промахов как-то не бывало…

Вот так-то. Не ходите к психиатру, если начнете вдругрегулярно проваливаться под землю и в последний момент выскакивать оттуда, какпробка от шампанского. Психиатр все выслушает, но никогда ничему не поверит, аначнет кормить таблетками, от которых хочется лечь, едва встанешь, встать, кактолько ляжешь, и, что хуже всего, они не совмещаются со спиртным. Длясоветского человека, даже слегка и развращенного перестройкой и гласностью,добровольно зайти к психиатру столь же жутко и невозможно, как наделать вштаны, едучи в автобусе, – тем более майору ВДВ, который себя в иномкачестве и не мыслит…

С учетом вышеизложенного и вышепережитого нетрудно понять,что майор Сварог пошел поначалу по избитому пути великорусского самолечения отвсех недугов – то есть принимал национальное лекарство под скудную закуску, ато и вовсе без таковой. Но это было чревато – во многих отношениях. Впреддверии вывода войск из неожиданно оказавшейся суверенной Монголии вперестроечную неизвестность начальство зверело; а телепатически чуявшиеналичие спиртного друзья, нагрянув незамедлительно, быстро превращали лечение вобычный гудеж, где добывать очередной пузырь предстояло тому несчастливцу, ктоуже не мог без запинки выговорить имечко первого монгольского астронавта –Жугдэрдемидийн Гуррагча. К тому же Сварог ужасно боялся по пьянкепроговориться. Ну и жена ныла, конечно. Одним словом, у него помаленьку ехалакрыша, и во второй половине дня, ближе к вечеру, майор Сварог философскизаключил, что сошел с ума.

Это эпохальное открытие он сделал, как большинство егопредшественников – от Ньютона до Эдисона, – в совершенно будничнойобстановке, стоя на краю раскопа и тупо пялясь вниз. В раскопе ударно, словно ине советские люди, шуровали археологи, ихние девочки по причине жаркой погодыработали в скупых купальниках, и, когда Сварогу надоедало думать, что он сошелс ума, он смотрел на загорелые спины и думал то, что на его месте думал бы любойнормальный мужик. Впрочем, от хозяйки одной из загорелых спин он уже получилсвое в одной из палаток (ну романтика, конечно, палатки, полевой сезон) –правда, в довесок пришлось потом долго слушать, какая свинья оставшийся домамуж (не понимает, не удовлетворяет, изменяет и денег не приносит). Пикантно, нонаверняка его собственная жена в тот момент талдычила то же самое Витюше Маловуна хате у последнего – в качестве довеска. Ну и хрен с ними со всеми. Всеосточертело настолько, что даже разводиться с женой было лень.

Археологи работали в диком темпе, от рассвета до заката.Ходили слухи, что ошалевшая от суверенитета Монголия вскорости начнет драть запозволение на раскопки в валюте, что было вполне логично, – сам Сварог наместе монголов так и поступил бы. Все дерут со всех, и это называется рынок. Ивсе такое прочее. Ленин лезет на броневик, Ельцин лезет на танк, а кудаприкажете залезть десантному майору, который любит свое дело, терпеть не можетжену и начальство и ничегошеньки не понимает в происходящем? А остается емуразве что залезть на археологическую Свету. Пока дает без валюты. Пока однаждыне провалился под землю окончательно.

«А может, там, под землей, что-нибудь хорошее? – унылоподумал Сварог. – Может, не сопротивляться, когда за ноги тащат? Но скаких это пор за ноги тащили к чему-то хорошему?»

Он зло плюнул, огляделся вокруг, подобрал симпатичныйлегонький камешек и осторожненько кинул его вниз, Свете в загорелую спину,целясь повыше правой лопатки, ну и попал, конечно, зря учили, что ли? Светанедоумевающе покрутила головой, узрела его. Сварог изобразил лицом и фигуройнемой вопрос с явственной сексуальной подоплекой. Света черкнула ладошкой погорлу, изобразив лицом и фигурой предельную загруженность работой, и вновьпринялась царапать своей кисточкой, помаленьку добывая из земли тесаное бревно.Они там, внизу, обнаружили мавзолей какого-то древнеисторического вождя исейчас как раз готовились его откупорить. Когда-то устроители задумали его дажепокруче ленинского – почетный караул так и остался рядом на века, с конями иоружием.

– На столе горела лампа, но Света не давала, –проворчал себе под нос Сварог один из Штирлицевых апокрифов, повернулся черезправое плечо и побрел себе прочь к военному городку, уже как-то привычноожидая, что вскорости опять провалится под землю и будет пинать чьи-то шарящиеруки, норовя угодить по пальцам. Шагал и безмятежно напевал: