«А кто его знает, – подумал Сварог. – Может, мытам оба, и Света сейчас нас обоих раскапывает… Кто же это – готы, динлины? Илиодин из многочисленных народов, от которых не осталось имен? К тому же каждыйнарод всегда именовал себя совсем не так, как называли его соседи…»

– Я не хочу… – вырвалось у него.

– Может, и не хочешь, – сказал Нохор. – А может, ихочешь. Этот старый болтун, пытаясь мне объяснить свои секреты, твердил, чтобудто бы не в состоянии уволочь того, кто этого не хочет. Что-то похожееговорил. Он ужасно много болтает, но я не слушаю, признаться, потому что меняинтересует конечная цель, а не сопутствующие ей потоки высокоумных слов. Он неврал, что сможет забраться на две тысячи лет вперед и умыкнуть оттудаподходящего человека. Я в этом убедился. И этого мне достаточно. Тебе, я думаю,тоже. Сейчас тебе принесут оружие, одежду, приведут коня. Тебе будет интересно.У меня уже есть трое таких, что умерли сотни лет назад, но ты первый из тех,кто еще не родился…

Глаза, спохватился Сварог, нельзя смотреть ему в глаза, а ясмотрю! Он опустил голову, уперся взглядом в сочную зеленую траву, потомпосмотрел на реку, широкую, полноводную, быструю, высохшую в незапамятныевремена. В те времена, которым предстояло еще наступить тысячи лет спустя. А в«незапамятных» временах он сам сейчас пребывал.

Сомнений в реальности происходящего у него не былорешительно никаких. Однажды в далекой жаркой стране – не в той, где Аллах, атам, где посреди столицы, на площади, стоял каменный лев, – он допился добелой горячки и с тех пор считал себя знатоком галлюцинаций. Да навернякатаковым и был, как всякий, кому довелось столкнуться с Белой Леди (каквыражался интеллигентнейший алкоголик доктор Зуев, раза три в год тихо гонявшийиз-под стола опричников, чекистов и вовсе уж экзотическую нечисть вродедруидов). Вокруг, без сомнений, была стопроцентная реальность – с яркойзеленью, шумом реки, запахами конского пота и нагретых солнцем кольчуг, икожаной сбруи, и пропыленного плаща, в который кутался Сварог. С влажной землейпод ногами и ветерком. С неизвестным Истории вождем Нохором, приверженцемкрайне оригинальных методов вербовки новобранцев, явно не собиравшимсяупрашивать или давать время на раздумье. Единственная поблажка, на которуювождя хватило, – не наезжать, с легкой улыбкой ждать, пока опамятуетсяошеломленный небывалым прибытием на сборный пункт очередной рекрут.

«А почему бы и нет? – подумал вдруг Сварог. –Почему бы и не стать генералом доисторической конницы? Как бы там ни обстояло,хуже не будет. Это главное. Хуже не будет. Понижают в должности здесь навернякапросто – булавой по темечку. Зато и не превращают в дерьмо собачье в огромныхкабинетах, не заставляют строить социализм на другом конце света, бегать заводкой для столичного генерала и нежно поддерживать его превосходительство залокоток, пока оно блюет с крыльца. Деньги здесь не деревянные, а золотые, аподлецов можно вешать, если найдется поблизости дерево. И все такое прочее. Носамое, самое главное – здесь попросту режут и жгут, не подводя под все этоидейную базу…

Вот только – воздух… „Мы обрушились с неба, как ангелы, иопускались, как одуванчики“. Все правильно, и некоторых из наших в самом делекончали еще в воздухе (отчего оставшиеся в живых им порой завидовали), но всеравно непосвященному не понять, что такое для десантника, отнюдь еще не старого,провести остаток дней своих прикованным к земле. К тому же…» Сварог чуткоприслушался. Где-то над самым ухом явственно слышалось далекое ворчаниемоторов, гудение дрянных, советской работы, водопроводных труб, оралмагнитофон, под гром оркестра с божественной хрипотцой надрывалась Эдит Пиаф:

Он застонал и упал ничком

с маленькой дыркой над виском.

Браунинг, браунинг…

Игрушка мала и мила на вид,

но он на полу бездыханный лежит.

Браунинг, браунинг…

Звуки его квартиры прорывались сквозь Необычное.

И Сварог понял, что не сможет. Он не в состоянии был уйти отпрежней жизни, хоть и похожей на фантасмагорию, от ее идиотизма и надежд. Отнеба. Высокие слова отчего-то чаще приходят на ум, когда стоишь голый наберегу. Шум утраченного было мира становился все навязчивее, громче,явственнее, и не потому ли лохматый старикашка, на котором амулетов большебыло, чем одежды, ошарашенно заметавшись, вдруг побежал к массивной трехногойкурильнице, чадно дымившей неподалеку?!

Сварог кинулся к недалекому берегу, заметив краешком глаза,что всадники рванули галопом ему наперерез, и отметив краешком сознания, чтоони непременно опоздают. Он сам не знал, почему поступает именно так, –его словно бы вела чужая непонятная убежденность, опытная воля. Плащ полетел всторону, Сварог прыгнул. В воду он вошел косо, шумно. Целеустремленно и тупо,словно торпеда, пошел на глубину. Сильными гребками разметывая воду, рвалсянеизвестно куда, плыл словно бы уже не в воде, а в густом синем тумане,липнущем к телу. Потерял всякую ориентацию, не соображал уже, где он идвигается ли вообще. Разноцветные круги перед глазами превратились в плывущийнавстречу бледный свет. Удушье стиснуло грудь, Сварог открыл рот, но непочувствовал хлынувшей в горло воды, совсем ничего не почувствовал, ни воды, нивоздуха, и это оказалось самым страшным. Он дернулся всем телом к свету.

И взмыл из родной ванны, расплескивая воду на пол. В горячкевыскочил, перевернув магнитофон, дернул хлипкую задвижку, вывалился в комнату,запаленный, голый и мокрый.

Родная жена, изучавшая в кресле не особенно старый номер«Плейбоя», посмотрела поверх цветной красотки в строгом деловом костюме, но спровокационным вырезом до пупа; хмыкнула, спросила с надеждой:

– Ну что, крыша едет? Зуеву звонить? В трезвой полосе сейчасваш Зуев, отходняк обеспечит… Вон там, под столом, есть кто-нибудь? Черти,скажем, или душманы?

Сварог, опамятовавшись, ответил ей простыми русскими словами(правда, по слухам, происшедшими от китайцев) – в том смысле, что под столомнет никого, а в кресле сидит… и… Жена, видя, что с ним все в порядке,разочарованно вздохнула и заслонилась замусоленным прапорами журналом. Сварогвернулся в ванную, быстренько обтерся, наскоро подтер воду и убрался в комнатусмотреть телевизор, а точнее – быть на глазах у этой стервы, что исключалоновые неприятности в виде удаленного на два тысячелетия, но оказавшегося такимблизким вербовочного пункта. Странно… Считалось, что две тысячи лет назадстремян еще не было, не изобрели. Выходит, были, раз Сварог сам их видел, –они и сейчас еще позвякивали в ушах, как ни орал телевизор.

Интересно, что делает сейчас лохматый старикашка, крайнеозабоченный сохранностью своей головы на шее? Они ж меня достанут рано илипоздно, подумал Сварог, и эта мысль была сродни устоявшейся зубной боли. Чутьеподсказывало, что Нохор в сто раз упрямее любого отечественного военкомата. Инет никакой возможности от него защититься. Нельзя всю оставшуюся жизньпровести безотлучно на чьих-то глазах. Хотя бы в туалет нужно периодическизабредать.