Самое лучшее и любимое время на даче мы уже упустили. Нитебе ландышей, ни тебе сирени. Разгар лета. Но зато можно купаться в речке и,говорят, в сосняке уже пошли маслята. Одним словом – у природы нет плохойпогоды!

Мы с Матильдой первым делом обежали все наши любимые места,искупались, позагорали, опять искупались и на обратном пути решили взглянуть надом за глухим забором, где прошлым летом было столько событий. Но дом стоялявно нежилой. И охрана снята.

– Твоих рук дело! – усмехнулась Мотька. – Тыэтого Федора Тихоновича так напугала, что он сюда больше носа не кажет!

– Моть, умоляю, не вспоминай про это. И вообще –забудем про всякие детективные дела. Я этим летом собираюсь читать только стихии романы. Никаких детективов.

– Я-то что! – пожала плечами Мотька. – Но тыж сама знаешь, стоит нам так сказать, как обязательно что-то подвернется.

– Тогда давай просто молчать на эту тему. Лучшепомечтаем, как мы с тобой в Италию поедем.

– Через Париж! – напомнила Мотька.

Дело в том, что мой дед, знаменитый оперный певец ИгорьПотоцкий, у которого я прожила последние полгода в Париже, обещал осеньюсвозить нас с Матильдой на две недели в Италию.

– Естественно!

– Аська, а нас одних отпустят по Парижу гулять?

– Дурацкий вопрос! Конечно!

– И мы сможем вдвоем посидеть в кафе на какой-нибудьпарижской улице?

– Запросто! На любой!

– Аська, а что берут в кафе?

– В каком смысле? – не поняла я.

– Ну, обычно, что там пьют-едят?

– Да что хотят, то и берут!

– А я вот читала про кофе с круассанами…

– Будет тебе кофе с круассанами!

– Слушай, а Джоконду тоже можно будет увидеть?

– Конечно!

– И на Эйфелеву башню подняться?

– Пожалуйста, но это без меня! У меня голова кружится…

– А Версаль?

– И Версаль!

– А Люксембургский сад?

– И еще Собор Парижской Богоматери и Сакре-кер…

– Ась, а как эта набережная называется, ну, где Мегреработал?

– Кэ-дез-Орфевр!

– Вот-вот!

– Мотька, боюсь трех дней на все это не хватит! Хотя,если Ниночка будет свободна, она нас на машине повозит, тогда мы больше успеем…Но ты не огорчайся, если мне придется еще год прожить в Париже, я попрошу деда,чтобы ты к нам на какие-нибудь каникулы еще приехала, на Рождественские илиПасхальные… Тогда уж все увидишь!

– Аська, мне не верится… Я как подумаю, что…

– Все будет, Мотька! И Париж! И Италия!

В таких разговорах прошло два дня. Все было тихо и спокойно.Даже у Валерки не возникало никаких идей.

Словом, тишь, гладь да Божья благодать. За ужином тетя Липавдруг сказала:

– Вот не было печали! Соседка наша объявилась, НеонилаФилипповна! Прошлый год она тут не жила и как все мирно было! А теперь не дайБог опять во все лезть будет.

– А что? – заинтересовалась Мотька.

– Да у нас по соседству художница одна живет, до тоговзбалмошная особа, ужас! Терпеть не может животных.

А как тут уследишь? То Лорд к ней забежит, то Мефистофель..

А она в истерике! Да и вообще, в высшей степени неприятнаяособа! – проворчала тетя Липа. – И как только Тата с ней ладит!

Надо сказать, что Неонила Филипповна была и в самом деле неслишком приятной дамой. Но до приезда деда она к нам соваться не станет. К дедуона с давних пор неравнодушна… Она начинала как балерина, танцевала в Большомтеатре, еще когда дед только пришел туда. Потом она бросила балет, сталахудожницей, говорят, даже талантливой…

Но не успели мы с тетей Липой рассказать это Мотьке, как надорожке появилась сама Неонила Филипповна, а с ней незнакомая девушка, летвосемнадцати, хорошенькая, но с недовольным выражением лица.

– Вот черт принес! – проворчала тетя Липа, выходяна крыльцо.

– О! Олимпиадушка! Давно не видались! –проговорила Неонила.

– Неонила Филипповна! Милости прошу!

– Олимпиадушка, скажите, а Таты нет?

– Да откуда ж ей быть? Она все в трудах!

– Вы позволите войти?

– Ну, конечно, заходите вот на веранду,садитесь, – несмотря ни на что, радушно пригласила тетя Липа. Она всегдасвято блюдет законы гостеприимства.

– Благодарю! О! Ася! Да тебя не узнать! Какая большая!Какая хорошенькая! А это что за девочка? – посмотрела она на Мотьку.

– Это моя подруга.

– Отлично! Просто восхитительно! А вот эта девица – мояплемянница Лика. Прошу любить и жаловать!

Лика вымученно улыбнулась. И сделала книксен.

– Я очень надеюсь, что вы подружитесь! Лика живет вПетербурге, а я решила это лето провести здесь, в Подмосковье, я устала отзаграничных вояжей, хочу поработать дома…

Странно, она говорила какие-то вполне нормальные слова, нотем не менее создавалось ощущение, что она немыслимо кривляется. В чем тутдело?

– А Лику я на лето взяла к себе, пусть поживет на воздухе,а заодно пообщается с приличными людьми. У нас в поселке все-таки собралисьлюди определенного круга, артисты, художники… Девочка с художественныминаклонностями, но в Питере ей не с кем общаться…

Лика закусила губу и залилась краской. Я от души еепожалела.

– Так что, девочки, принимайте Лику в компанию!

Думаю, разница в возрасте большого значения не имеет.

Ася такая развитая девочка…

Мы все подавленно молчали. На помощь пришла тетя Липа.

– Вот и славно! Давайте-ка я для начала угощу васклубникой, своей, с грядочки! Со свежим молоком. Тетя Маруся недавно принесла.За стол, девочки, за стол.

– Олимпиадушка, когда же вы за клубникой смотрите?

– Да уж, вы правы, Неонила Филипповна, мне и впрямьнекогда, а вот Людочка, дочка тети Маруси, такая огородница, она иприглядывает, дай ей Бог здоровья.

– Лика, в таком случае я тебя оставляю. Надеюсь, выподружитесь!

– Неонила Филипповна, а клубнички с молоком?

– О нет! Нет! У меня от клубники аллергия.