С 1912 года свыше пятисот тысяч мужчин и женщин былислушателями курсов ораторского искусства, где применялся мой метод. Многие изних в письменной форме объяснили, почему они стали изучать этот предмет и чегоони рассчитывали достичь в результате занятий. Разумеется, каждый высказываетсяпо-своему, но главное стремление авторов этих писем, основная потребность,испытываемая подавляющим большинством, поразительно совпадают. «Когда мнеприходится вставать и начинать говорить, — пишет один из моих корреспондентов,— я чувствую себя таким скованным, так волнуюсь, что не в состоянии ясномыслить, не могу сосредоточиться, забываю, что я имел в виду сказать. Я хочуприобрести уверенность в себе, спокойствие и способность мыслить, выступаяперед аудиторией. Я хочу научиться располагать свои мысли в логическом порядке,ясно и убедительно высказываться перед группой или аудиторией в деловой сфереили в клубе». Тысячи высказываний носят почти такой же характер.

Приведу конкретный пример. Несколько лет назад один джентльмен,которого я назову здесь мистером Д.У.Джентом, стал слушателем моего курсаораторского искусства в Филадельфии. Вскоре после начала занятий он пригласилменя позавтракать с ним в клубе промышленников. Это был уже немолодой человек,который всегда вел активный образ жизни: возглавлял свое предприятие, игралведущую роль в жизни религиозной общины, а также занимался общественнойдеятельностью. Когда мы сидели за столом в тот день, он наклонился ко мне исказал:

— Мне неоднократно предлагали выступать на различныхсобраниях, но я никак не мог этого сделать; я начинаю так волноваться, в головеделается совершенно пусто, и поэтому я всю жизнь уклонялся от публичныхвыступлений. Но теперь, когда я стал председателем совета попечителей колледжа,я должен председательствовать на его заседаниях, и мне просто необходимо что-тоговорить… Как вы думаете, я смогу научиться выступать в моем возрасте?

— Сможете ли вы, мистер Джент? — ответил я. — В этом нетникаких сомнений. Я знаю, что вы сможете, и знаю, что вы научитесь, если толькобудете практиковаться и следовать моим указаниям и рекомендациям.

Ему хотелось верить мне, но перспектива казалась ему слишкомрадужной, слишком оптимистичной.

— Боюсь, вы говорите так из одной лишь любезности, — ответилон. — Вы только пытаетесь ободрить меня.

После того как он закончил учебный курс, мы на некотороевремя потеряли связь, а позднее снова встретились и снова позавтракали вместе вклубе промышленников. Мы сидели в том же углу, за тем же столом, что и впрошлый раз. Я напомнил ему о нашем разговоре и спросил, действительно ли япроявил чрезмерный оптимизм. Он вынул из кармана записную книжку в красномпереплете и показал мне список своих предстоящих публичных выступлений и даты,на которые они были назначены.

— Способность выступать, удовольствие, которое я при этомиспытываю, дополнительная польза, которую я могу приносить обществу, — все этовходит в число самых радостных явлений в моей жизни.

Незадолго перед этим в Вашингтоне состоялась важнаяконференция по вопросам разоружения. Когда стало известно, что английскийпремьер-министр намеревается принять в ней участие, филадельфийские баптистыпослали ему телеграмму с приглашением выступить на массовом митинге, которыйбыло решено созвать в их городе. И мистер Джент сообщил мне, что из всехбаптистов города именно его попросили представить аудитории английскогопремьера.

И это был тот самый человек, который менее трех лет назадсидел со мной за этим самым столом и мрачно спрашивал, что я думаю по поводутого, сможет ли он когда-либо научиться выступать публично!

Была ли та быстрота, с которой он приобрел способность выступать,необычным явлением? Вовсе нет. Наблюдались сотни таких же примеров.

Приведу лишь один из них. Несколько лет назад одинбруклинский врач — назовем его доктором Кэртисом — провел зиму во Флориденеподалеку от тренировочной площадки бейсбольной команды «Гиганты». Будучизаядлым бейсбольным болельщиком, он часто ходил смотреть на ее тренировки.

Вскоре он очень подружился с командой, и его пригласили набанкет, устроенный в ее честь.

После того как были поданы кофе и орехи, некоторых почетныхгостей попросили «сказать несколько слов». И совершенно неожиданно, как снег наголову, на него обрушились слова распорядителя:

— Сегодня здесь присутствует врач, и я попрошу доктораКэртиса рассказать нам об охране здоровья бейсболистов.

Был ли он подготовлен для такого выступления? Конечно, был.У него была прекраснейшая подготовка — он изучал гигиену и работал лечащимврачом почти треть века. Он мог бы, сидя в кресле, проговорить на эту тему хотьвсю ночь с человеком, сидящим рядом. Но встать и то же самое сказать даженебольшой аудитории — это было совсем другое дело. Это его парализовало, у негоначалось сердцебиение и перебои. Он никогда в жизни не выступал публично, и всемысли немедленно испарились из его головы.

Что было делать? Присутствующие аплодировали, все на негосмотрели. Он покачал головой, но это только усилило аплодисменты и просьбы.Возгласы: «Доктор Кэртис! Говорите! Говорите!» — становились все громче инастоятельнее.

Кэртис пришел в подлинное отчаяние. Он знал, что не сможетвыговорить и десятка фраз. Поэтому он встал и, не проронив ни слова, повернулсяспиной к своим друзьям и вышел из помещения с чувством страшного замешательстваи унижения.

Не удивительно, что, вернувшись в Бруклин, он тотчасзаписался на мой курс ораторского искусства. Он не хотел, чтобы его еще развогнали в краску, не хотел снова онеметь.

Он стал учащимся, от которого обычно преподаватель бывает ввосторге: он относился к делу чрезвычайно серьезно. Ему хотелось научитьсявыступать, и решение его было твердым. Он тщательно готовился к выступлениям,практиковался изо всех сил и не пропускал ни одного занятия.

И результат был такой, какой всегда бывает у подобныхучащихся: он делал успехи с быстротой, удивлявшей его самого, они превышали егосамые заветные мечты. После нескольких занятий волнение уменьшилось,уверенность в себе возрастала. За два месяца доктор сделался лучшим ораторомгруппы. Вскоре он стал принимать приглашения выступить в других местах — онполюбил это ощущение, испытываемый им подъем, он гордился тем уважением и теминовыми друзьями, которых приобретал таким образом.

Один член нью-йоркского предвыборного комитетареспубликанской партии, услышав публичное выступление доктора Кэртиса,пригласил его агитировать в городе за его партию. Как бы был удивлен этотполитический деятель, если бы узнал, что всего годом ранее этот оратор ушел сбанкета, смущенный и пристыженный, потому что у него отнялся язык от страхаперед аудиторией!