«Малы еще в любовь-то играть! Что в этом смыслите? Любовь — штука непростая. Подрастете — узнаете!» — частенько одергивают ребятишек взрослые, абсолютно уверенные в своей правоте, и провинившиеся, вернее, неосторожно выдавшие свои чувства дети-подростки теперь уже надолго замкнутся и до поры до времени будут хранить свои тайны в себе. А иногда стоило бы призадуматься: так ли уж правы мы, умудренные жизненным опытом, отказывая своим отпрыскам в праве на серьезные чувства, переживания, на крупицы уже накопленного житейского опыта и даже на наблюдательность? Ведь судьбу-то свою они «срисовывают» с кого, если не с нас, и в любви, между прочим, смыслят порой не так уж мало, как нам кажется. Трудно поверить такому о своем, близком тебе подростке — так отчего бы не обратиться к классике, всем известным чуть ли не с детства примерам? Ромео и Джульетта-то ведь не «играли в любовь»: в свои юные годы они успели прожить все оттенки этого великого переживания вплоть до трагической смерти. Впрочем, как известно, до трагедии бы и не дошло, не вмешайся взрослые со своими знаниями и предрассудками. А кто из нас не зачитывался в детстве страданиями и радостями Тома Сойера и Бекки Тэтчер, историями дикой собаки Динго, «пионерской» любви Тимура и его команды… Примерам несть числа как в отечественной, так и в зарубежной литературе. Словом, от проблемы, как ни крути, не отмахнешься.

Талантливый современный венгерский писатель Кристиан Гречо также внес свою лепту в разработку сей увлекательной темы, попутно осветив ее с ракурса, также известного всем нам: для любого романа требуется не меньше чем двое участников, и будь то мальчик и девочка, два подростка или взрослых лица, эта крохотная человеческая ячейка составляет довольно прочное звено, в котором взаимовлияние неизбежно. Видимо, не случайно принято считать, что мужчину формирует женщина. И Кристиан Гречо, выпукло изображая становление своего симпатичного юного героя с забавным и ласковым прозвищем Журка, показывает, как меняется характер Журки, его желания, устремления, привычки в зависимости от того, какая подруга в данный момент находится с ним рядом. Его роман «Иду за тобой», разбитый на главы, дает читателю характерные подсказки: «появляется Лили», «появляется Эстер», «появляется Петра», «появляется Грета» и т. д. Каждое появление нового человека в жизни Журки вносит значительные перемены в его характер и образ жизни. (Кстати, следует отметить, что этот «новый человек» — всякий раз подруга, с которой его связывают нежные отношения.) Из обширного по объему романа («Иду за тобой») мы выделили первую, начальную главу о взаимоотношениях Журки и Лили: она и хронологически первая, и развитие эмоционального сюжета также начинается с него. Дети (у них два года разницы в возрасте) — соседи в небольшом старом поселке (автор сам родом оттуда и отлично знает эти бедные запущенные места на юго-востоке Венгрии) и друзья, что называется, «водой не разольешь», вместе с утра до вечера, даже в детском саду. Но и тут с первых же страниц намечается завязка будущих противоречий: Лили — весьма смазливая девчушка — среди хоровода поет народную песенку и по сценарию должна бросить платочек. Награда поймавшему — детский поцелуй. Всем ясно: платочек достанется Журке. Ан нет: вроде бы нечаянно его перехватывает Балаж, новичок в селе, но с явными притязаниями на первенство. После мы видим: Балаж — второгодник, а потому постарше и посильнее, в глазах девчонок привлекателен, и они кокетничают с ним. Чистому наивному Журке и невдомек, о чем речь. Он-то свято верит в свою неразрывную дружбу с Лили. А та — даром что мала — ведет себя как истинная женщина. Журке из-за нее приходится участвовать в серьезной драке, которая, впрочем, на первых порах приносит ему славу. Дотоле бессменный вожак школьной банды, он вынужден отстаивать свое первенство все перед тем же Балажем. Но хуже всего, что Лили, поддавшись общему настроению, тоже влюбилась в нового донжуана, который пытается приобщить девчушек к более серьезным развлечениям.

Автор с поразительным тактом и целомудрием описывает этот неизбежный период взросления подростков. У читателя вообще складывается впечатление, что ничего серьезного не происходит, если не считать того, что достаточно взрослый и циничный Балаж развращает души. Рассуждать о любви и дружбе в присутствии такого бывалого парня как-то неловко и даже неприлично, и в результате Лили оказывается «на крючке» у опытного соблазнителя, который, естественно, ее ни во что не ставит, а сердце Журки — сколь бы старомодно это ни звучало — разбито. Одна из самых ярких и трогательных сцен в книге — день рождения Журки, о котором Лили, пришедшая поплакаться старому другу в жилетку, напрочь забывает. А то, что нежно преданный ей Журка может тяжко страдать, ей даже в голову не приходит. Напротив, она обижена на него за отсутствие чуткости и неспособность понять, что он-то любит ее, любит по-настоящему, хотя и не решается даже пальцем притронуться к своему кумиру. Разные характеры, разные подходы к необъятной, дивной стране, именуемой любовью, неизбежно приводят к разрыву героев. Журка и Лили встретятся лишь много лет спустя, но в жизни их это ничего не изменит. Взрослый многоопытный Журка до конца дней вынесет урок: любовь и физическая, ни к чему не обязывающая близость — разные вещи, разделенные непроходимой пропастью. Но именно серьезные душевные переживания оставляют след на всю жизнь, закаляя характер.

Татьяна Воронкина

Громко притоптывая, они фальшиво пели песенку: «Ох, да бранила маменька меня за это…» В Журке вспыхнуло тяжкое, пронзительное подозрение, какого он отродясь не испытывал. Боязно было за ту, кого он упорно считал своею. Ребятишки расселись в траве во дворе детского садика, вся группа — большим, тесным кругом, и все пели. Рядом с Журкой сидел Балаж — Новосельский. Тех, кто из нового села, полагалось недолюбливать, а Балажа — пуще всех. Лили ходила по кругу с пеленкой, которую в песне они называли носовым платочком. Журка был уверен, что платочек Лили бросит ему. Вся группа знала, что они друзья не разлей вода, вдобавок почти соседи. Кому же еще и бросать-то?

А вот тому, кто поймает!..

Лили снова прошлась за Журкиной спиной, но платочек не бросила.

— Давай поживей, детка! — крикнула воспитательница.

Но Лили только знай себе расхаживала по кругу, по кругу. За платочек поцелуй полагается.

Снова очутилась она у него за спиной. Журка испугался: ежели сейчас не упадет ему на руку платочек, стало быть, бросит она другому. А девчонка припустилась бежать — и бросила платочек прямо между Балажем и Журкой. Остальные взвизгнули. Журка вскочил, Балаж тоже враз очутился на ногах — оба чуть ли не в один миг, в стремлении побежать за девочкой, исполненные мужского сознания, что они, дескать, избраны. Вскочили рывком, силою.