2 июля

День в Казенсе выдался жарким. Я лежала у бассейна, накрыв лицо журналом. Мама раскладывала пасьянс на крыльце, а Сюзанна копошилась с чем-то на кухне. Скоро, наверное, вынесет наружу стакан холодного чая и книгу, которую мне «стоит почитать». Что-нибудь романтическое.

Ночью прошел шторм, и Конрад с Джереми и Стивеном все утро ловили волны. Конрад и Джереми вернулись домой первыми. Издалека было слышно, как они поднимаются по лестнице и смеются над Стивеном, с которого стянула шорты особенно мощная волна. Конрад подошел ко мне, убрал с лица пропотевший журнал и улыбнулся:

– У тебя на щеках что-то написано.

– И что там?.. – щурясь, спросила я.

Он опустился на корточки.

– Не разобрать. А ну-ка. – И с привычно серьезным видом вгляделся в мое лицо. Затем наклонился и поцеловал меня прохладными и солеными от морской воды губами.

– Ребят, вы бы уединились, что ли, – вмешался Джереми, но видно было, что он шутит. Выйдя из-за моей спины, он подмигнул, поднял брата в воздух и швырнул в бассейн. Потом запрыгнул сам и крикнул оттуда: – Белли, ныряй!

И я, конечно, нырнула. Вода была что надо. Даже лучше, чем надо. Для меня, как всегда, лучше Казенса места нет.

– Ау-у!? Ты меня слышишь?

Я открыла глаза. Тейлор щелкала пальцами у меня перед носом.

– Прости. Что ты сказала?

Я вовсе не в Казенсе. Мы с Конрадом не вместе, а Сюзанна мертва. И как раньше уже не будет. Прошло – сколько дней? сколько же точно? – два месяца, как Сюзанны не стало, а я по-прежнему не могла поверить. Отказывалась верить. Когда умирает любимый человек, кажется, что все не по-настоящему. Как будто живешь не своей жизнью. А чьей-то чужой. У меня никогда не получалось мыслить абстрактно. Каково это, когда человека больше нет, окончательно и бесповоротно?

Иногда я закрывала глаза и повторяла про себя снова и снова: «Это неправда. Все неправда. Все понарошку». Это не моя жизнь. Но она моя. Теперь это моя жизнь. Жизнь после.

Я загорала во дворе у Марси Ю. Мальчишки плескались в бассейне, а мы, девчонки, валялись на разложенных в ряд полотенцах. Я дружила с Марси, а Кейти, Эвелин и остальные – скорее, подружки Тейлор.

Хотя полдень только начался, жара стояла уже невыносимая. И спадать не собиралась. Я лежала на животе и чувствовала, как в ложбинке на спине скапливается пот. Солнце стало порядком надоедать. Еще только второе июля, а я уже считала дни до конца лета.

– Я спросила, как ты оденешься на вечеринку к Джастину, – повторила Тейлор. Она постелила свое полотенце так близко, что казалось, мы делим одно большое на двоих.

– Не знаю, – ответила я, поворачивая к ней лицо.

У нее на носу выступили крошечные капельки пота. Тейлор всегда начинала потеть с носа.

– Я – свой новый сарафан. Тот, что мы с мамой купили на распродаже в бутике.

Я снова закрыла глаза. Спасибо темным очкам: с ними все равно не поймешь, открыты глаза или нет.

– Это который?

– Ну помнишь, в мелкий горошек, с завязками на шее? Я же тебе показывала дня два назад. – Тейлор нетерпеливо выдохнула.

– А, да, – сказала я, хотя совершенно его не вспомнила, и Тейлор наверняка это поняла.

Я собиралась чего-нибудь добавить, похвалить ее платье, но моей шеи неожиданно коснулся ледяной металл. Я с визгом обернулась: рядом на корточках сидел Кори Уилер с запотевшей банкой газировки в руках и покатывался со смеху.

Я села и свирепо на него уставилась, вытирая шею. Как же меня сегодня все достало! Поскорей бы свалить домой.

– Что за фигня, Кори?!

Он не успокаивался, чем окончательно меня вывел.

– Боже, какое ребячество!

– Мне показалось, тебе жарко, – решил оправдаться он. – Я хотел тебя остудить.

Я не ответила – так и сидела, обхватив рукой шею. Челюсть сводило от напряжения, и я кожей чувствовала пристальные взгляды остальных девчонок. Улыбка сползла с лица Кори.

– Прости. Будешь газировку?

Я покачала головой, он пожал плечами и пошел обратно к бассейну. Я огляделась по сторонам: Кейти с Эвелин кидали на меня косые взгляды, и мне стало неловко. Огрызаться на Кори – все равно что огрызаться на щенка немецкой овчарки. Совершенно бессмысленно. Я попыталась поймать взгляд Кори, но слишком поздно, он на меня больше не смотрел.

– Он же пошутил, Белли, – пробормотала себе под нос Тейлор.

Я снова улеглась на полотенце, на сей раз лицом вверх. Глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Музыка из айпода Марси так орала, что у меня разболелась голова. А пить все же хотелось. Надо было взять у Кори газировку.

Тейлор нависла надо мной и сдвинула очки вверх, чтобы заглянуть мне в глаза. Сощурилась:

– Ты злишься?

– Нет. Здесь просто слишком жарко.

Тыльной стороной руки я вытерла пот со лба.

– Не кипятись. Кори при тебе всегда дурак дураком. Ты ему нравишься.

– Ничего подобного! – возразила я, отводя глаза.

Но я ему нравилась и знала об этом. Я просто не хотела ему нравиться.

– Ага, еще как! Я до сих пор считаю, что ты должна дать ему шанс. Чтобы отвлечься сама знаешь от кого. – Я отвернулась, и она сменила тему: – Хочешь, сделаю тебе французскую косу на вечеринку? Можно заплести челку и приколоть сбоку, как в прошлый раз.

– Хорошо.

– Что наденешь?

– Пока не решила.

– Надо принарядиться, ведь там будут все. Я приду к тебе пораньше, и приготовимся вместе.

Начиная с восьмого класса Джастин Эттельбрик каждый год на первое июля устраивал грандиозную вечеринку в честь своего дня рождения. К июлю я уже давно была в Казенс Бич, и дом, и школа, и все школьные друзья к тому времени находились для меня на другом конце света. Я ни разу не пожалела, что пропустила эти вечеринки, даже когда Тейлор рассказала про аппарат для сахарной ваты, который его родители однажды взяли напрокат, или про салюты, которые они пускали над озером в полночь.

В первый раз я проводила лето дома и могла пойти к Джастину на день рождения, в первый раз я не поехала в Казенс. Об этом я сожалела. Об этом горевала. Я думала, что проведу в Казенсе каждое лето своей жизни. Я хотела отдыхать только в летнем домике. Я всегда хотела отдыхать только там.

– Ты ведь не передумала, придешь? – спросила Тейлор.

– Да. Я же сказала, что буду.