Лариса Ена

Запах леса и дождя

Деревня Гиллибон

Деревня Гиллибон, что находилась у подножия горы Пиаилай, хоть и находилась ближе остальных к городу, все же была немногочисленной, от силы сорок домов, которые, словно брошенные котята, прижимались друг к другу кирпичными стенами. Улочки тут были извилистые и узкие, застеленные брусчаткой, а кое где выложенные простыми булыжниками. Вечерами, когда от городской станции подавалось электричество, улицы и окна домов озарялись тем самым желтым светом, который так напоминает уютный теплый плед в зимнюю стужу.

После полудня, на деревеньку с запада медленно надвигалась гроза, закрывая небо свинцовыми тучами. Ветер всё усиливался, гоняя по улицам мелкий мусор и спутанные клубки сухой травы. Селяне, чувствуя, что набухшие тучи вот-вот прорвутся, спешили закончить свои дела на улице и спрятаться в домах. Ливень не заставил себя долго ждать, обрушившись на крыши, выбивая барабанную дробь о стекла и заполняя выставленные на улице кадки и бочки дождевой водой.

Трое подростков шестнадцати лет, спасаясь от дождя, заскочили в большой деревянный амбар, где местные жители держали своих овец. Девчушка, худенькая и курносая, с двумя мышиными хвостиками на голове, ловко вскарабкавшись под самый потолок амбара, теперь сидела на балке свесив ноги и, смеясь, плевала через трубочку сухим горохом в тучного парня. Толстяк с прядями курчавых волос, прилипшими от пота ко лбу, пыхтел и злился, пытаясь забраться вслед за девушкой. Третий, высокий и светловолосый подросток, в жилете поверх рубашки и узеньких брюках, просто лежал, зарывшись в ароматное сено, наблюдая за товарищами.

— Лея, я всё равно до тебя доберусь, несносная ты девка! — горячился толстяк, в очередной раз сорвавшись и пребольно приземлившись на пол пятой точкой.

— Орзон, покушай еще горошка! — девушка, заливисто рассмеялась, — эй, Бран, ну что ты там внизу делаешь, забирайся ко мне.

— Неохота, — парень лениво перевернулся на живот, выискал в стогу колосок и задумчиво стал его грызть, — здесь-то вкусно пахнет, а у вас там воняет навозом.

— Ух, — Лея прекратила плевать в Орзона и сидела теперь, прислушиваясь к шуму дождя, — если ливень к завтрашнему дню не прекратится, то я не увижу паролёт.

— Сколько на него можно смотреть? — Бран с удивлением посмотрел на подругу, — он каждый день летает над деревней, и ты каждый раз смотришь на него с таким восхищением, будто видишь впервые.

— Она всё еще мечтает стать пилотом, — Орзон ехидно улыбнулся, — вот только селянок не берут на обучение такому искусству. Всю жизнь будешь торчать в нашей деревне, пасти скотину и копать клубни на ужин.

— Если она выйдет замуж за городского лекаря или архитектора, то сможет уехать в центр, — Бран решил поддержать девушку, — а там уже поступить в летное училище. Она читать и писать умеет, в отличие от нас.

— А зачем мне учить эти ваши буквы? — Орзон был искренне удивлен. — Всё, что мне нужно, я слышу через говоритель.

— Это радио, тупица, — Леа убрала трубочку в карман и теперь старательно пыталась выдернуть занозу из ладони. — Орзон, ты же знаешь, что я всегда добиваюсь намеченного.

— Вот уж точно, — легко согласился толстяк, плюхаясь рядом с Браном на сено. — В кого ты такая? Наверное, твои родители тоже были упрямыми…

— Надеюсь, — Лея, наконец, выдернула занозу, — вот только, как ты знаешь, я их совершенно не помню. Эй, там, внизу, поберегись!

Лея осторожно встала на балку в полный рост и, пройдя пару шагов по узкой доске, прыгнула в сено, к друзьям, которые еле успели откатиться в стороны.

— Твоя тетка нас точно убьет, за то, что мы тебе позволяем прыгать, — ворчливо заметил Бран.

— А ты не говори, — Лея повернулась к парню и звонко поцеловала его в лоб. — Агата уже сто раз обещала меня отхлестать крапивой.

В этот момент дверь амбара открылась и на пороге показалась женщина крепкого телосложения с седыми волосами, наполовину убранными под косынку. Стряхивая капли дождя с зонта, она с минуту рассматривала компанию, а потом, уперев руки в бока, недовольно произнесла:

— Вот вы где! Лея! У тебя что, нет работы? Или если пошел дождь, то можно прохлаждаться? Я точно тебя выпорю, несносный ты ребенок! И почему ты в брюках? Негоже девице в таком виде ходить! А ну, марш в дом! А вы молодые люди чего скалитесь? Мозгов вообще нет, всё в рост ушло. Ох, всё расскажу вашим родителям.

— Не ругайся, Агата, — Лея выбралась со стога сена, отряхивая камзол от прилипших травинок. — Всю работу не переделать! Вот стану пилотом, буду много зарабатывать, и ты тоже работать не будешь.

— А что же я делать буду? — женщина добродушно улыбнулась, раскрывая зонтик над головой девушки. — Я всю жизнь работаю, по-другому не умею. Скучно ведь не работать.

— Ну вот королева же не работает?! Сидит в своем дворце, ест с утра до вечера сладости и указы подписывает. И вовсе ей не скучно! — возразила Лея, — ты тоже сможешь так жить.

— Домой иди, — Агата легонько подтолкнула девчушку к двери. — Королева!

Лея помахала на прощание друзьям рукой и, прижавшись к тетке, чтобы спрятаться от дождя поспешила к дому.

— Как думаешь, выпорют ее? — Орзон с беспокойством покосился на Брана.

— Неа, — Бран зевнул, — Агата ее любит, как свою родную дочь. Слушай, давай завтра пойдем ловушки проверять, может поймаем кого…

— Не могу, — Орзон виновато посмотрел на друга. — Отец сказал, что ноги мне переломает, если я без взрослых в лес сунусь. Мародера видели у кромки леса. Не хотелось бы, чтоб меня продали на органы.

— Ты толстый, тебя не возьмут, — Бран рассмеялся, глядя как Орзон неуклюже пытается повернуться, чтобы шлепнуть по руке обидчика.

В углу заблеяли чем-то напуганные овцы и подростки замолчали, лежа на душистом сене, слушая шум дождя и мечтая о чем-то своем, мальчишеском.

город Брестриун. Дворец королевы

Аринхат стояла на балконе своих покоев и с интересом разглядывала город в подзорную трубу. Это была женщина сорока лет, с горделивой осанкой, острыми скулами и холодными, умными глазами. Встреча с министрами была назначена после обеда, поэтому королева была одета в простую юбку с небольшим количеством оборок, длиной до середины щиколоток, кремовую рубаху с жилеткой и удобные туфли-лодочки. Корсет одевать она так же не стала и теперь наслаждалась некоторой свободой в передвижении. Волосы королевы, цвета зрелой пшеницы, едва тронутые первой сединой, были собраны в небрежный пучок и перевязаны белой лентой.

В подзорную трубу Аринхат наблюдала довольно