— Ladies and gentlemen, landing aboard the plane, following by fl ight Frankfurt — Moscow appears.[1]

— Нет уж, спасибо, только что оттуда, — пробормотала молодая женщина, сидящая за круглым пластиковым столом.

Она взяла журнал, лежавший рядом с чашкой кофе из белого фаянса.

«А может, и правда назад? Пару часов — и опять дома, — подумала она, делая вид, что читает. — Да нет, ну что за глупости! Решила — так решила! Самой-то не смешно — испортить себе отдых из-за дурацкой мании? — Она невольно прыснула, прикрывшись журналом. — Все, все, я совершенно не боюсь летать, совсем не боюсь, более того, мне даже нравится — именно так, пожалуй, может начаться мой роман… А сотовый звонит, как всегда, не вовремя».

— Алло, Анюта, привет, ты где есть-то? — спросил смешливый голос в трубке. Это моя подруга. Лучшая.

— Привет, Люси, я вне зоны досягаемости. Я сбежала, и ты последняя, кто слышит мой голос живьем, а не из автоответчика.

— Аня… Ты что такое говоришь? — Люсин голос задрожал.

— Да не пугайся ты! Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, это я всегда успею. Просто осточертело все, вот взяла и улетела из Москвы.

— Ты где? — продолжала беспокоиться Люська.

— Я во Франкфурте, в аэропорту.

— А что ты делаешь во Франкфурте?

— Сижу и жду, когда заправят чертов самолет, чтобы полететь дальше.

— И куда ты направляешься, если не секрет? — Голос подруги изменился, в нем послышалась обида.

— Туда, куда я тебя давно звала.

— В Вологодскую область за грибами? — робко предположила Люська. — Но туда, вроде через Франкфурт лететь неудобно…

— Дурочка! — засмеялась я. — Нет, я звала тебя в некое райское место, а ты не соглашалась, находила какие-то отговорки, потом родила ни с того ни с сего…

— Ну знаешь, рожать тоже время надо найти! — возразила Люся. — А ты, по-моему, вообще забыла о своем женском предназначении. Вкалываешь как лошадь целыми днями, а личная жизнь у тебя — так, для поддержания гормонального фона.

— Неправда! — Я засмеялась. — Я как раз сбежала от работы, надоели суета, шум, телефонные звонки. Сотовый уже просто ненавижу! — Я отпила глоток кислой жижи, пахнущей кофе, и поморщилась. — Тут еще день рождения на носу. Как представила себе, что опять надо что-то организовывать, подумала, а пошло оно все на… Надо хоть раз в жизни себе этот праздник посвятить, а не ублажению гостей!

— Это верно… — Люся расстроилась.

— Не грусти, Люси, я вернусь, мы с тобой оттянемся, как полагается, обещаю.

— Ладно. А как же Великолепный Федор?

— А что Федор? У Федора свои дела, у меня свои. Он мне не муж, мы ничего друг другу не обещали.

— Ты современная женщина…

— Не язви. Мне с ним хорошо, ему со мной. Какая разница кто мы друг другу и как нас называть? Он — прелесть, но я не уверена, что хочу до конца дней своих опускать за ним сидушку на унитазе и подбирать грязные носки по квартире.

— Но рано или поздно…

— Вот я и не хочу делать это слишком рано, чтобы потом было слишком поздно что-то менять.

— О’кей, не буду спорить, — засмеялась Люся, чувствуя, что я начинаю закипать. — Баран — он и есть баран.

— Не трогайте меня за святое!

— Ты вообще читала свой гороскоп?

— Вот еще, глаза портить.

— А зря, вот слушай: «Расположение планет благоприятно для стабилизации романтических связей. Это хорошее время, чтобы взглянуть на ситуацию с более рациональной стороны, оценить свою совместимость и решить, продолжать отношения на новом уровне или прервать их. Это также удачный период для новых романтических знакомств, они могут привести к длительным и серьезным отношениям…» — Люся замолчала, ожидая моей реакции.

— Ну и что?

— Ничего, — вздохнула Люся. — Ладно, отдыхай и поменьше негатива, солнышко. Передавай привет Карибам… — Она вздохнула. — И не очень-то увлекайся местными жителями, говорят, они красавцы!

— О-о-о, это не входит в мои планы. Я просто хочу покоя. Хочу сидеть на берегу и рисовать море, пальмы, небо… Хочу в рай!

— Ladies and gentlemen, landing aboard the plane, following by fl ight Frankfurt — Saint Johns appears,[2]— проворковал из динамиков красивый женский голос.

— Люсенька, я полетела! Отключаю мобильник. На моем столе найдешь зеленую папку с фотографиями Карины для рекламы, эскизы для обложки в желтой папке с синей бумажкой…

— Все, все, лети в свой рай, ни о чем не беспокойся. И привези мне что-нибудь!

Последние слова Люся проговорила так быстро, что практически ничего нельзя было разобрать, но Аня поняла, что на работе все будет в порядке. Она взяла увесистую сумку из толстой кожи цвета зеленого яблока и зашагала к выходу 4А.

По дороге она разглядывала свое отражение в стеклянных перегородках и похваливала себя за то, что все-таки решилась перед отпуском перекраситься из шатенки в блондинку.

Говорят, когда женщина меняет прическу или цвет волос, то это верный признак того, что она готова что-то изменить в своей жизни. Но Ане незачем было что-то менять, ее все устраивало.

Сев в мягкое кресло лайнера, Аня почувствовала, что первобытный страх перед полетом опять возвращается. Он спустился волной мурашек по позвоночнику и стал пульсировать в желудке, заставляя ерзать в кресле.

Взревели моторы, и Аня восприняла это как сигнал к действию. Она решительно достала из сумки маленькую бутылочку «Бейлиса» и стала ее гипнотизировать…

Я потирала большим пальцем выпуклые стеклянные буквы на бутылке и вспоминала свой недавний неудавшийся алкогольный опыт.

Неделю назад у нашей компании был главный праздник в году — день рождения генерального. На этот раз шеф решил расщедриться и отпраздновать его в ресторане «Мао».

Не знаю, с чем был связан этот аттракцион невиданной щедрости, то ли с тем, что ему стукнуло сорок пять, все-таки круглая дата, то ли из-за его неуемного желания произвести впечатление на нашу новую сотрудницу Машу Киселеву, чьи безупречные ножки заставляли и меня не раз завистливо грызть ногти.

Лично я склоняюсь ко второй версии, притом что Михаил Иванович предпочитал не афишировать свой возраст, наивно полагая, что он выглядит по крайней мере лет на десять моложе.