КААТ ДЕ КОК

СЕЛФИ

Моему папе

ГЛАВА 1

Я закрываю глаза, и музыка накрывает меня с головой. Меня просто вынесло из этого мира, но тут я чувствую, как меня толкают в бок.

— Не заснула? — слышу я над ухом голос Жюли. Я с блаженной улыбкой мотаю головой.

— Ну так раскрой глаза, если еще полюбоваться хочешь, — кричит она. — Они сейчас последнюю тему играют.

Это точно. Я смотрю на Симона, стоящего на сцене прямо передо мной. Хотя нет, это я стою перед ним. Я минут сорок пять уже таращусь на него, но он, как обычно, меня не замечает. Полгода назад во время одного из концертов он совершенно снес мне крышу, но, к великому отчаянию, это не взаимно. Ну да, он всегда дружелюбно говорит «привет», когда видит меня, может поболтать, но that’s it[1]. Каждый раз, когда он выходит на школьный двор, у меня как-то странно подводит желудок. Такая, знаете, смесь, когда одновременно бабочки в животе и от нервяка подташнивает. И всякий раз уже за месяц до каникул я начинаю сходить с ума (или, лучше сказать, схожу с ума еще сильнее) при мысли о том, что не буду видеть его целыми неделями, а то и больше. Единственная возможность — на выходных, в молодежном клубе. Thank God[2] за то, что у нас есть молодежный клуб… И за то, что в этой богом забытой дыре так мало развлечений, поэтому оттягиваться все в конечном итоге приходят сюда. Жду не дождусь, когда через два года уеду учиться в какой-нибудь крутой город. К тому времени я, надеюсь, больше не буду бегать за Симоном, а окажусь под Симоном. Хм. Если вы понимаете, о чем я.

Сцена пустеет, и диджей на всю мощь запускает через колонки первый трек. У меня ощущение, будто я пробуждаюсь от прекрасного сна.

— Ну как, — обеспокоенно спрашивает Жюли, — не жалеешь, что пришла?

Я не сразу нахожу, что ответить. Потому что да, я жалею, что сих пор не могу выкинуть Симона из головы, хотя у меня нет никакой надежды на взаимность. Но с другой стороны… в последние сорок пять минут мне было просто офигенно, а такое со мной нечасто бывает. Так что я только пожимаю плечами.

— Пойду чего-нибудь выпить принесу, — говорит Жюли.

Я благодарно киваю.

— Мне просто колу.

— А может, еще пивка? — спрашивает Жюли.

— Ой нет, лучше не надо. Меня так колбасило на прошлой неделе, что я, пожалуй, воздержусь. Нет, вообще-то мне ничего так, когда я чуть под кайфом, но границу между «под кайфом» и «где-тут-тазик-унитазик» я еще как-то нащупать не могу. Мне правда дико отвратно тогда было.

— Ты реально в порядке? — снова спрашивает Жюли, передавая мне колу. Я сразу же чувствую, что бармен опять налил ее в теплый стакан. Бр-р, значит, будет сплошной сахар, что твой сироп. У нас в клубе вечно так: мало того что сам напиток — дешевка, так еще и пару кубиков льда с ломтиком лимона жалеют.

Я киваю, но не очень убедительно.

— Мне просто интересно, я когда-нибудь насчет Симона успокоюсь? — горестно вопрошаю я.

— Ну и чего ты тогда дурью маешься, вечно торчишь на его гигах? — в который уже раз спрашивает Жюли. Она советовала мне не ходить в клуб сегодня вечером, но я опять уперлась. Да знаю я, знаю, что не надо бы мне мозолить Симону глаза. Но у меня такой краш на нем, что мне просто нужно его видеть! К счастью, у Жюли хватает ума не тыкать мне в нос этим своим «а я тебе говорила».

— Я его по-любому каждый день в школе вижу, Жюли, не прятаться же мне от него, — говорю я и делаю глоток теплого пойла. Пузырьков там уже нет.

— Оно, конечно, так, Линда! Но я же знаю, что тебя просто прет от музыкантов. А Симон-в-школе и Симон-гитарист-на-сцене — это две большие разницы.

Я тяжело вздыхаю. Она права. Просто они такие секси, эти чуть вспотевшие парни в свете прожекторов, на сцене, и у каждого гитара на плече. Я не первый раз влюбляюсь в мальчика, как только увижу его на подиуме с каким-нибудь музыкальным инструментом. На меня тогда просто что-то накатывает.

Жюли вдруг дает мне такого тычка локтем, что из моего стакана выплескивается кола. К счастью, на одежду не попадает. На мне сегодня самое крутое платье. То самое, которое подчеркивает мои женственные формы. Дура, дура, дура! Я надеялась, что Симон будет впечатлен, увидев меня в нем вместо этой балахонной униформы, которую нас заставляют носить в школе (серая шерстяная юбка чуть ниже колена, доверху застегнутая белая блузка, поверх нее — чесучий синий джемпер; даже Майли Сайрус в таком прикиде будет как чучело). Наша директриса боится, что ребята в школе сорвутся с катушек, завидев открытую коленку или неясно очерченную выпуклость в районе груди.

— Вон идет, — шепчет Жюли так незаметно, что это заметно. И точно, Симон действительно направляется к нам.

— О, привет! — холодно бросаю я, но чувствую, что меня неудержимо заливает краской. К счастью, там, где мы стоим, довольно темно.

Он машет в ответ, улыбается и проходит дальше, к бару.

Несмотря ни на что, я снова разочарована.

— Да не дергайся ты, — говорит Жюли. — Этот идиот не знает, что он теряет.

Я с несчастным видом киваю.

— Пойду я все-таки себе еще пивка попрошу, — говорю я. — Колу эту допивать не буду, невозможно же. Тебе взять чего-нибудь?

— Ну тогда и мне пивка давай, — отвечает Жюли.

На ватных ногах я плетусь к барной стойке и с отчаянием обреченной встаю в очередь за Симоном. Народу битком, и Симон до сих пор ждет, пока его обслужат.

— Ты еще ничего не взял? — спрашиваю.

— Не-а, — отвечает он. — Час пик.

— А я думала, бэнду бесплатно наливают.

— Только перед выступлением, — вздыхает он. — Пить хочу, как лошадь.

Меня толкают в левый бок, и я впечатываюсь в Симона. На мгновение я чувствую, как его локоть упирается мне в грудь.

— Извини, — говорит он и быстро убирает руку.

— Ты ни при чем, — я пожимаю плечами, подозревая, что более сексуального момента у меня с ним никогда не будет. — Надеюсь,