— Слушай, ты хоть знаешь, сколько сейчас уже?

— Да знаю, но мне просто не подняться. Я реально пыталась, но все чего-то так кружиться стало, что я подумала, лягу снова от греха подальше. А то еще рухну и руку сломаю или еще что. Полная расслабуха!

Она улыбается.

— И родаки твои, что, не вытащат тебя из постели?

— Не-а, мама с утра на работе, а папа радуется, что в доме тихо. Небось сидит все утро, втыкает в спорт по телику.

— Когда я вошла, он тесто месил.

— Да ну? Круто! Ну, я тогда точно еще поваляюсь. Свежий хлеб у него обалденный. Особенно вкусный, когда еще теплый.

— Вот повезло тебе с родаками, — вздыхаю я. — А мне сегодня целый час пришлось под дождем таскаться.

Я знаю, что привираю. Да, у Жюли двое родителей, которые очень ее любят, но мать — журналистка, ей часто приходится убегать на работу в самое неподходящее время. Однажды Жюли страшно переживала, когда мама просто исчезла прямо с ее дня рождения. «Ведь папа остается с тобой? — сказала ей мать. — И все твои подружки здесь. Мама тебе не нужна. И вообще, я должна работать, чтобы оплатить этот праздник. Ты же это понимаешь, золотко?» Чмокнула дочь и упорхнула. Но Жюли было всего семь лет, и мама нужна была ей так же сильно, как и папа. Они были намного важнее подружек.

И тем не менее Жюли не слишком часто обламывается по этому поводу. Она считает, что не имеет на это права, потому что мой отец нас бросил. Сбежавший отец, по правде сказать, всегда более сильный аргумент, чем не-постоянно-имеющаяся-в-наличии-мать.

— Слушай, ты вот уже совсем проснулась и согрелась… — вкрадчиво говорит Жюли. — Будь такой добренькой, принеси мне чего-нить от башки, а? Таблы в ванной, в шкафчике, и воду там же возьми.

— Йес, шеф.

Жюли показывает мне язык.

— Ты помнишь, что вчера вообще было? — спрашиваю я. Жюли проглатывает таблетку. — Я совсем ничего не помню после полуночи. Кто меня домой-то дотащил? Тебя они тоже доставили?

— Мой парень, — говорит Жюли с такой загадочной улыбкой, что Мона Лиза загнулась бы от зависти.

— Чего?! — изумленно восклицаю я. — Я думала, что у меня потеря памяти на несколько часов, а тут, оказывается, я уже несколько недель, а то и месяцев без нее живу! До полуночи по крайней мере никакого парня у тебя не было!

— А после полуночи — был. Любовь с первого взгляда.

— Нет, ты серьезно? Во дела, как же я это пропустила?

— Ты лежала полудохлая на барном стуле.

— Да ты что? И Симон меня такую видел?

— Линда, who cares[6], что видел и что думает Симон? — Жюли отчаянно стонет. — Кстати, сдается мне, что он к тому времени уже был дома, — добавляет она.

Упс, малость эгоистично с моей стороны. Моя bestie[7] говорит, что у нее только что появился парень, а я опять завожу шарманку насчет Симона. «Линда, прекращай изображать из себя пуп земли», — говорю я себе.

— Да, сорь, давай рассказывай всё!

— Ну что, я отрывалась на танцполе, и тут ко мне подошел такой суперкрутой дьюд лет восемнадцати. Начал вешать какую-то лапшу типа: «Ты не ушиблась, когда с неба упала?»

Я закатываю глаза.

— Да знаю я. Вот облом, да? Но тут он мне в лицо посмотрел, сразу понял, что стрэшевал, и говорит, что весь вечер хотел подойти, но не знал, что сказать, ну и у друзей совета попросил. Я ему говорю: «Хочешь девчонку соблазнить — не слушай друзей». А он мне и говорит: «Если будешь со мной, мне никогда больше не придется девчонок соблазнять». — Тут подруга, умилившись до предела, сжимает мне руку.

— Ы-ы-ы. Надо же, какой пусик, — говорю я. — А из себя он как?

— Красивый, волосы темные, короткие, глаза карие, не очень высокий, но и не очень маленький.

— Ага, шикарно! Просто отличное описание. Прямо вот так перед собой его и… НЕ вижу!

Жюли смеется.

— Ну, у него просто нет каких-то ярких или специфических особенностей. Кроме того, что он, само собой, исключительно хорош собой.

— И у него исключительно хороший собой вкус в смысле женщин, — суховато продолжаю я.

— Не без этого, — квазисерьезно говорит Жюли.

— Как его зовут, вообще говоря?

— Э-э… а я не знаю…

— Не знаешь, как его зовут? Ты что, не спросила у него?

— Да наверняка спросила, но плохо расслышала и, по правде говоря, слишком набралась, чтобы запомнить.

— А потом что было?

— Ну, мы потом мы болтали, пили и танцевали.

— А я-то где была все это время? Как я умудрилась все пропустить?

— Понятия не имею, помню, что ты сидела у стойки и трепалась с Эммой. Честно говоря, я тебя после полуночи не очень-то и видела, мне показалось, что ты вполне себе развлекаешься на свой бухой манер.

— О, хелп, кто знает, чего я там навешала на уши этой несчастной Эмме? Я ей попозже эсэмэску скину. Ну ладно, а вообще говоря: вы танцевали, вы болтали, но это еще не делает его твоим парнем, а?

— Ну да, но потом он спросил меня, не хочу ли я свежим воздухом подышать. Мы пошли на улицу, и он обнял меня за плечи, так что само собой было понятно, что дальше последует. Он спросил, не замерзла ли я, и я сказала, что да, хотя ничего я не замерзла, но я рада, что соврала, потому что он меня обнял и притянул к себе. А потом отступил так на шаг назад и посмотрел на меня, и я посмотрела на него и… О Линда, это чувство, когда знаешь, что сейчас он тебя поцелует, понимаешь?

Я киваю, хотя это было так давно, что с трудом могу это вспомнить. В последний раз я целовалась с мальчиком восемь месяцев назад. Восемь месяцев!

Дитер был моим парнем два месяца. Мы познакомились на музыкальном фесте, который устроили в деревушке неподалеку. Он безо всяких моих просьб подхватил меня и посадил себе на плечи, услышав, как я сказала Жюли, что ничего не вижу, потому что передо мной такие дылды топчутся. Романтично ведь, да? Ну вот скажите, какая девушка сможет устоять? Особенно если этот парень к тому же очень даже из себя ничего. Первые недели были просто потрясными, мы дико влюбились друг в друга. А потом он начал тихонько разводить меня на секс.

Мне тогда еще не исполнилось шестнадцати, и я была совершенно к этому не готова, и дальше поцелуев