— Понятно, — ректор озадаченно крутил в руке пустышку. — Ты его высосала.

— В смысле высосала? — это удар ниже пояса.

Он вновь присел рядом:

— Помнишь, день проверки на наличие дара? — кивнула.

— Твой дар не накапливать энергию, не собирать. Ты пропускаешь ее через себя, получая собственную силу.

— Как это?! — если вы думаете, что обладать магией это классно, то глубоко заблуждаетесь. Мне было реально жутко! Я не понимала, что это такое. Как оно работает. В принципе!

— Пока не знаю. Но одно точно. Мы не сможем изменить твою внешность, а это, как ты понимаешь, осложняет дело. Будем думать.

Он подошел к столу и колокольчиком вызвал секретаря, который тут же выглянул из-за двери.

— Чиату, печенье и никого ко мне не пускать. Я занят. Это все.

Секретарь глазами сверкнул в мою сторону. Спустя минут пять господин Тандмар, соблюдая молчание, дождался, когда секретарь накроет чайный столик и удалится. Как только за ним закрылась дверь, мужчина сделал пасс рукой и воздух вокруг нас уплотнился, напоминая мыльный пузырь.

— Не хочу, чтобы нас услышали, — спокойно пояснил, разливая ароматный напиток по чашкам.

— А как же другие профессора? Они видели меня. Знают мое лицо, историю. Да и те, кто в коридоре.

— Профессора дали клятву на крови. Они ничего не смогут рассказать, не причинив себе вред. Для студентов придумаем правдоподобную историю. Ты ее выучишь до мелочей.

— Хорошо. Вариантов-то у меня нет.

Дальнейшее распитие чиату, я назвала напиток чаем (похож на каркаде, только с терпким привкусом), проходило в полном молчании. Каждому было о чем подумать. Когда пустые чашки были отставлены, ректор подсел ко мне ближе и таинственно заговорил:

— Светлана, тебе необходимо стать моей близкой родственницей.

— В смысле!!! — мои глаза полезли на лоб от такого заявления. — Что вы имеете в виду? Спать с вами я не буду! — резко скрестила руки на груди. Хотя, что моя защита для этого мага …. Он тоже сначала опешил, а потом улыбнулся. Шире. Еще шире. И откровенно захохотал в голос, а я от обиды поджала губы. Вот, что такого смешного сказала?! И где «Мы избегаем сильных эмоций!», а?

— Ох, Солара! Давно меня так не смешили. Да если бы ты стала моей, — он озорно улыбнулся и покосился на меня, — любовницей, то об этом сразу же доложили ко двору. Самой императрице. Нет, милая, романа у нас не получится. И не уговаривай.

Я?! Уговариваю?! И почему сразу при дворе? Или господин Тандмар умел читать мысли или они явственно отразились на моем лице. Он еще раз усмехнулся и тяжело вздохнул:

— Я пошутил, — и примирительно добавил, — ты очень красивая девушка. Я тоже далеко еще не стар, и время жениться, мне действительно подошло. Но прости, — он демонстративно развел руками, — ты не в моем вкусе. Я предпочитаю женщин постарше. А в тебе вижу только младшую сестренку, которая у меня когда-то была. Да и за связь со студенткой никто, поверь мне, по голове не погладит.

— И на том спасибо, — буркнула в ответ, хотя женское самолюбие недовольно заворочалось. Мужчина улыбнулся тепло и искренне:

— При дворе есть особа, которая отслеживает мою жизнь особо пристально.

— Почему? — я не поняла. — И кто эта особа?

— Дама сделала мне недвусмысленное предложение руки и сердца.

— Это как? Здесь принято, чтобы женщина делала предложение мужчине?

— Нет, конечно. Сам виноват, — он опустил голову, — после смерти жены, мне было тяжело и одиноко. Чтобы забыться, я начал ухаживать за принцессой.

— Ого! Вы не погорячились?

— То-то и оно. Принцесса увлеклась настолько, что потребовала от меня обмен клятвами. А я тогда не мог. Просто не мог.

Эти слова он произнес с болью, почти шепотом. В такие моменты каждая женщина стремиться помочь мужчине, поддержать, успокоить. Я не стала исключением. Протянула руку и, погладив рядом сидящего мужчину по плечу, сказала:

— Господин Тандмар, все наладится.

Наверное, психологи правы. Иногда стоит выложить все незнакомому человеку и на душе станет легче. Только, что мне с этим знанием теперь делать? Мужчина повернулся ко мне и внимательно посмотрел, будто впервые увидел:

— Как? — он недоумевал. — Я никому этого не рассказывал. Никогда. Я умею хранить тайны.

— Я тоже.

Мы смотрели друг на друга.

— Фарин.

— Что?!

— Обращайся ко мне по имени. Фарин, — и он протянул руку.

— Приятно познакомиться, Светлана, — с улыбкой ее пожала. Мы держались за руки и улыбались, глядя друг другу в глаза. Пришло осознание, что этот взрослый, сильный мужчина мой ДРУГ. Я знала: он не предаст. И он это знал. Как судьба нас связала так крепко? Честно? Не поняла. Он вдруг стал мне семьей, которой я лишилась.

— Так, хватит в гляделки играть, — отчего-то Фарин занервничал. — Пора придумать тебе легенду.

Я видела в нем старшего брата, которого у меня никогда не было. Он же обращался теперь ко мне как к младшей сестренке.

— Если и, правда, я буду твоей сестрой?

Фарин перехватил мой взгляд и задумался, тихонько постукивая указательным пальцем по губам. Неудивительно, что принцесса захотела безраздельно присвоить это богатство себе. Я усмехнулась. Тут же его правая бровь взлетела в немом вопросе. Пришлось наклонить голову, чтобы спрятать улыбку.

— Сестра у меня действительно была, — он сделал паузу, задержав дыхание, — но она пропала давно. Вместе с матерью. Ни одной зацепки, никакого магического следа. Ни-че-го.

— Если объявить меня твоей сестрой, думаю, возникнет еще больше вопросов, чем с любовницей, — он так ТАК зыркнул! Поняла, про любовницу погорячилась.

— Племянница? — отрицательно покачал головой. — Знакомая? Нет. Слишком большая разница в возрасте.

А говорят, женщинам напоминать о возрасте неприлично.

— Я не такой старый, как тебе показалось, — гордо вскинутый подбородок, показал, что задела за живое.

— Я не сказала, что ты старый!

— Но подумала!

— Почему вопрос о возрасте тебя напрягает? — в разговоре с ним стирались все границы между возрастом, мирами и прочими мелочами. Мне нравилось перебрасываться вопросами, не боясь задавать их.

— Понимаешь, — он присел на диван, — ректором меня назначили совсем недавно, с протекции принцессы, — он выделил последние слова. — Многие считают, что я слишком молод для этой должности. Мне всего сто пятнадцать лет, и я был женат.

Я даже присвистнула.

— А по тебе не скажешь. Ты отлично сохранился! Лет на тридцать пять потянешь.

— Не понял?!