Приподнятое настроение. Яркая одежда. Девушки в соблазнительных, чрезмерно открытых нарядах. Раф нахмурился: неужели и Дульси придет в чем-то подобном? По какой-то причине мысль об этом была ему неприятна, хотя это было не его дело, как она одевалась. Он был ей никем. Пока.

Он повернулся и посмотрел на оживленный променад. Люди, пальмы, звездное небо. На что он надеялся, чего добивался, ожидая здесь, за пределами этого клуба, с колотящимся сердцем и мурашками, пробегающими по коже? Компании, дружбы, вечной любви или все дело в сексе?

Раф медленно втянул в себя воздух. Дульси великолепна — по-настоящему привлекательна и сексуальна. Однако между ними было гораздо больше, чем физическое влечение. Он просто не мог осмыслить свое отношение к ней и понять, какова его цель.

Пока их встречи определял случай. Внезапно сломавшийся лифт, неожиданная встреча в соборе…

Назначив свидание, он решил воспользоваться шансом, потому что это была его последняя неделя свободы, и все же ему, как человеку, ценившему точные линии и четкие формы, не хватало определенности.

Ирония судьбы! Спустя неделю вся его жизнь будет расписана на год вперед, зажата между бесконечными прямыми линиями. Не жизнь, а существование по расписанию.

— Вот ты где!

Сердце Рафа затрепетало от радости. Дульси стояла перед ним, сжимая в руках маленькую черную сумочку и улыбаясь дерзкой улыбкой. Ее волосы были распущены и свободно ниспадали на плечи. Светлая рубашка, черные брюки, туфли-лодочки из мягкой кожи, тоже черные. Ее губы были накрашены красной помадой, яркое пятно в ее образе, и идеально подходили для поцелуев.

Раф отогнал эту мысль и улыбнулся:

— Ты как раз вовремя!

Дульси широко раскрыла глаза.

— И это просто чудо. Потому что там такое происходит!.. — Она сделала пару движений руками, имитируя приемы карате. — Мне пришлось пробиваться наружу с боем.

Раф усмехнулся:

— Уверен, ты всех раскидала по сторонам.

Она слегка рассмеялась:

— Да, это я могу.

Раф уловил в ее тоне мрачный оттенок.

— Так ты эксперт по самообороне?

— Да. — Дульси посмотрела на него. — Тебя это беспокоит?

— Почему это должно меня беспокоить? Я думаю, это здорово.

За исключением того, что казалось, будто она, возможно, научилась самообороне из-за чего-то, что произошло, и он не мог заставить себя не беспокоиться по этому поводу. Раф пристально посмотрел ей в глаза. Пыталась ли она что-то сказать ему? Хотела ли поговорить об этом? Раф перевел дыхание и добавил:

— Единственное, что я чувствую, — это то, что ты научилась этому не просто так…

— У тебя превосходная интуиция.

Внезапно ему показалось, что это не та тема, о которой можно говорить у дверей клуба. Он выпрямился, жестом приглашая ее прогуляться. Мысль о том, что кто-то пытался причинить боль Дульси, заставляла его кровь закипать, а кулаки сердито сжиматься.

— Не хочешь выпить что-нибудь?

— Может быть, позже. — Дульси тряхнула головой, и Раф уловил легкий цветочный аромат ее парфюма. — Сейчас я просто рада, что смогла выбраться на улицу. — Дерзкая улыбка. — И я рада, что ты составил мне компанию.

Раф почувствовал, как у него потеплело на сердце. Дульси была такой милой, такой забавной. Что делало мысль о том, что кто-то мог причинить ей боль, еще более невыносимой. Он не мог так просто это оставить.

— Я прошу прощения, что опять поднимаю эту тему, тему самозащиты, и, если ты не возражаешь, я хотел бы знать, что стоит за всем этим.

Девушка немного напряглась, а затем вздохнула:

— Это было давно, Раф, и по прошествии времени я понимаю, что это не было такой уж… катастрофой.

— Но это оставило след?

Дульси пожала плечами:

— Возможно. — Ее улыбка вышла грустной. — Ты знаешь, я никогда ни с кем раньше об этом не говорила…

Эта мысль, казалось, удивила ее. Дульси подошла к краю дощатого настила, отделявшего пляж от променада, и села на отбеленные солнцем доски.

Раф пошел за ней и сел рядом.

— Мне очень жаль. Я не хотел совать нос не в свое дело…

— Ты не должен извиняться… — Она зачерпнула пригоршню песка, пропуская его сквозь пальцы, а затем внезапно подняла глаза, их взгляды оказались на одном уровне. — Мне было пятнадцать, когда это случилось.

Раф почувствовал, как ярость подступает к горлу. Пятнадцать?!

— Что случилось? — Он старался говорить ровным тоном.

Дульси нахмурилась.

— Мальчик, который мне очень нравился, «очень милый» мальчик, которого мои родители полностью одобряли, сопровождал меня на летний бал, угощал шипучкой, а потом отвел в укромное место — в маленький летний домик — и попытался… Ну, ты понимаешь.

Его сердце дрогнуло.

— Он попытался изнасиловать тебя?

— Ну, так далеко дело не зашло. Я сильно ударила его коленом. Он согнулся пополам и закричал от боли.

— Хорошо. — Раф вспомнил ее слова. — Ты никому не говорила об этом?

— Нет. — Она опустила взгляд, снова зачерпывая песок.

Раф смотрел на нее. Почему она этого не сделала? Это не имело смысла, но спрашивать казалось неправильным. Это поставило бы ее в неловкое положение.

Дульси выдохнула и отряхнула руки:

— Я никому не сказала, потому что потом я начала чувствовать неуверенность… задаваясь вопросом, может быть, я слишком остро отреагировала. Дело в том, что наши родители были хорошими друзьями, и тут такое чудовищное обвинение… Я хотела, чтобы в моем сознании была ясность… Так что я повторяла это снова и снова, но потом, чем больше я это делала, тем больше мне казалось, что отчасти моя вина…

Раф едва сдержался, чтобы не высказаться в грубой форме. Что толку от его гнева? Это никак не поможет Дульси. Сейчас ей просто нужно выговориться.

— Чарли был моим первым настоящим кавалером. Он мне нравился. Я флиртовала с ним в течение нескольких недель на тренировках по теннису. Когда он пригласил меня на бал, я была на седьмом небе от счастья, потому что это означало, что я ему тоже нравлюсь. И да, он действительно угощал меня шампанским, и я каждый раз выпивала до дна. И когда он предложил прогуляться по саду, я не колебалась, и, когда он повел меня в летний домик, я пошла… с радостью. Я думала, он собирается поцеловать меня, надеялась, что он это сделает. И он сделал это, я была на седьмом небе от счастья… — На ее лице промелькнула хмурая тень. — Но, видишь ли, он тоже был пьян, очень сильно, и потом у меня в голове крутилось, что, возможно, все, что он намеревался сделать, — это поцеловать меня, но из-за выпивки, как только мы начали, он не смог остановиться…

— Дульси! — Он не хотел вмешиваться, но слушать, как