Уже привычно, быстро приобретенным рефлексом, опять зарылся в сладко пахнущую траву. Авось пронесёт и на этот раз. Не пронесло.

«Эй, станичники, сюда, ко мне! Здеся он, хороняка!» — послышалось откуда-то сверху. Лагода лежал лицом вниз и о том, что происходило над ним, мог только догадываться. Оставалось прикинуться мертвым, не двигаться, что же еще?

Зашелестела трава и, судя по всему, сразу несколько всадников окружили неожиданную находку. «Контрольный выстрел в голову и привет родителям, финита! — опять полезли накопленные годами у телевизора стереотипы. — Асталависта, бейби, кажется так…».

Рывком за плечо его повернули на спину, лицом вверх. Непроизвольно он зажмурился.

«Живой!» — радостно загалдели собравшиеся вокруг.

— Эй, как тебя, ты с аэроплана? Из Хайлара? — спросил кто-то, пока невидимый.

Из Хайлара так из Хайлара, какая теперь разница?

— Оттуда! — коротко подтвердил Денис и открыл глаза.

Его с любопытством разглядывали сгрудившиеся вокруг новые люди в казачьих мундирах, в мохнатых папахах. У некоторых на жёлтых погонах поблескивала странным образом перевернутая свастика.

— А документы какие-никакие имеешь при себе? — строго спросил высокий бородатый казак с двумя Георгиями на выцветшей черкеске.

Денис торопливо пошарил по карманам. Пачка кредитных карточек, несколько визиток, ключи, айфон. На самый крайний случай в потайном кармане перетянутые аптечной резиночкой, тонкой трубочкой, доллары и евро. Но на таможенников казаки были не очень похожи, поэтому валюту лучше не трогать. Нервные пальцы нащупали во внутреннем кармане пластиковый квадратик с прищепкой. Вспомнил. Пропуск на международный финансовый форум, устроенный неделю назад каким-то американским деловым журналом. Обычное бла-бла-бла, но фуршет запомнился. Остался забытый в кармане нагрудный бейджик с хорошей цветной фотографией Дениса. Фоном американский звездастый флаг, сверху по-английски и по-русски текст.

— Вот, — Денис протянул бейджик бородатому казаку, — там все написано…

— Американец, пятак твою распротак, я сразу по его одеже догадался! — радостно объявил собравшимся широкоскулый молодой казак с перевернутой свастикой на погонах. — А их во Владивостоке видал, чертей заморских! И флаг ихний знаю — как у большевиков звезды, только белые. Янки дудль называется…

— Сам ты дудль, Антипка! — возразил бородач с георгиями на черкеске. — Говоришь американец, а он русский знает. Может подосланный какой. Много тут таких всяких по степи зараз валандается…

— Ваш парень прав! — долго не раздумывая, быстро сориентировался Денис. — Я американский журналист, газетчик по вашему. — помолчав, внушительно добавил. — По международным нормам лицо неприкосновенное! Свобода прессы и все такое…

— Неприкосновенное, говоришь… — недоверчиво протянул бородач, судя по всему был он здесь главным. — Хорошо хоть документ при себе имеешь. Я таких мандатов да еще с цветным патретом сроду не видывал, может и вправду американец.

— Послан к вам моей газетой из самой Америки, хотят там знать, что у вас здесь творится. В Хайларе, — Денис вовремя вспомнил нужное название и принялся с ходу, с налету импровизировать, — меня посадили на этот самолет и к вам…

— Да кто посадил-то, ежели самол ёт, как ты окрестил его, к самому барону Унгерну в Ургу по секретному делу летел? — засомневался бородач. — Уж как мы его здеся ждали, как ждали…

«Какая-то урга-пурга, барон Унгерн какой-то. Имя вроде знакомое, по телику что-то такое недавно показывали, а что именно с перепугу и не вспомнишь». Лагода растерялся. Хоть бы понять, разобраться, угадать в какой год попал, в какую историческую эпоху вляпался. С толку сбивает непонятная свастика на золотых погонах. Власовцы? Тогда причем здесь с винтовками монголы, которые за самолетом гнались? Эх, не те книжки читал, читал много, да всё видно не те. Кросс-курсы, франчайзинг, маржа, дисконты всякие — кому это теперь нужно, пятак твою распротак!

— Да что с ним балясы точить, с нехристем этим американским, айда в контрразведку, к Макарке- душегубу! — загалдели казаки. — Он-то быстро прознает, выведает кто таков и откедова!

— Братцы-казаки, родимые, не надо меня к душегубу к вашему! — встрепенулся неожиданный найденыш. — Зачем вам международный скандал, мировая общественность не простит! В Международном суде ответите по всей строгости, а там, знаете, ух, как таких не любят. Под санкции своего барона подводите, под изоляцию!

— Да ты, братец, большой забавник, как я погляжу, — расхохотался бородач. — Судом стращаешь, сакции какие-то выдумал. Подымайся и давай с нами к Макарке, в дивизионную контрразведку. Там покажут тебе и сакции, и ляции, прости Господи, и мировую обчественность пропишут по первое число…

Усадили на коня, за спину широкоскулого казака с перевернутой странной свастикой на погонах. Выстроившись в колонну по два, всадники двинулись рысью через высокую, достававшую до седел, траву.

Бородач на своем сером в белых яблоках жеребце скакал рядом, бросая на Дениса настороженные взгляды. Потом спросил:

— Слышь, американец, а в аэроплане вашем ты с бумагами портфеля какого-никакого не видал? Может ящик какой был или там сундучок, к примеру? Может на словах что передать просили?

— Просили, а как же! — обрадовался Денис. — Но передам я эту секретную конфиденциальную информацию только вашему самому главному начальнику, если доставите меня к нему в целости и в сохранности, — довольный только что сочиненным экспромтом, он осмелел и уже покровительственным тоном добавил, — Вот так-то, дядя!

Озадаченный бородатый казак отстал и все какое-то время ехали молча. Теперь оживился скуластый парень с необычными погонами. Обернувшись, он поинтересовался:

— А правда, что у вас в Америке голых баб под оркестр в цирке показывают? Мне один американский солдат, из ваших, во Владивостоке рассказывал. Трёп-тиз, что ли, называется. Вот бы поглядеть…

— У нас в Америке много чего показывают, страна такая… — уклончиво ответил Денис. — Ты мне лучше скажи, служивый, что это у тебя за погоны такие интересные?

— А что, погоны как погоны…В Азиатской дивизии барона Унгерна служим. У себя в Америке небось про нас и не слыхали?

— Ну почему же, слыхали, читатели моей газеты интересуются, знать хотят больше вот и прислали меня сюда, к вам, — войдя во вкус, балагурил Денис, его понесло. — Но все же, про погоны твои, а что это за удивительный крест такой на них? Немецкий вроде…

— Зачем немецкий? Нам это ни к чему! — забеспокоился казак. — Присягали здешнему Богдо-хану. А крест этот — знак Будды. Барон Унгерн намедни его веру принял, от Богдо шапку с колокольчиками получил, в придачу желтый парчовый халат и саблю с драгоценными каменьями. Теперь монголы нашего барона своим князем-ваном почитают, титулов надавали ни счесть!

Если попытаться услышанное осмыслить, то получается полное кури-куку, ахалай-махалай, сапоги всмятку! «Свастика, какой-то Богдо-хан, непонятный Унгерн-барон. Буддизм ему понадобился… Ясно, как в тумане, — размышлял Денис. — Без сомнения — Монголия, судя по аэроплану и винтовкам — век двадцатый, начало. Пока всё. Возьмём серебряный бич мудрости, подберёмся к истине с чёрного хода…».