— Не пойму я никак, Сеня, что этот жмурик на острове делал? Если в церковь хотел пробраться, так замок не сломан…Палатку он зачем-то на пригорке разбил, — потягивая чай из блюдца, заметил Бабай.

— Вот чудак человек! На всех ветрах устроился!

— Без нас разберутся, Бабай, — неохотно пробурчал Гаранин. — Даже никаких версий нет, — заверил он и почувствовал, как прошибает пот. Захотелось подскочить и снова вернуться на Кобылий остров, пройтись внимательно по окрестностям. Бабай прав, к церкви турист прибежал в поисках укрытия, надеясь схорониться на крыльце от снега. А вот палатка на пригорке…

«Неужели за моим домом следил? Но зачем? — мысленно изумился Арсений. — И почему его не заметили пидарасы — люди другой расы?»

— Странная история, — расстроилась Света и, высвободившись из его рук, ушла в зимовку. Проводив гостя, Гаранин вернулся на кухню и принялся мыть чашки, про себя отметив, что все полотенца аккуратно подшиты тонким убористым швом.

«Марья-искусница», — хмыкнул он и тут же замер от догадки. Человек пришел пешком на Кобылий остров или кто-то его привез в аккурат в то же самое время, когда группа Пряшникова притащилась в Гречишкино на ночлег.

«Может, все дело в Свете?» — сам у себя осведомился Гаранин и понесся в зимовку, на ходу доставая сотовый.

— Ты знаешь его? — ткнул ей в лицо старый смартфон.

— Понятия не имею, — отмахнулась она, а потом всмотрелась внимательно в фотографию человека, прислонившегося к деревянной стене старинной церкви. — Мне кажется, Джин, я его в поезде видела.

Ну или точно так же одетого человека. Серая куртка «Соломон» и ботинки такие же. Мы с Ленкой его так и прозвали. Только он ночью вышел. To есть с вечера еще ехал в соседнем купе, а утром его уже не наблюдалось. Позвони Вадиму, может, он что знает.

Гаранин кивнул и хмуро уставился на гостью.

— To есть это не твой ревнивый ухажер или муж?

— Нет, — отрезала она и отвернулась к окну. Любое упоминание о Люсьене бритвой вспарывало душу. А из наскоро закрытых щелей снова полез страх.

«А если этот урод следил за мной? Кому и что он успел передать до начала метели?» — мысленно ужаснулась Света, а вслух бросила надменно:

— При нем телефон или планшет нашли? Может, звонил кому с острова или писал?

— Менты разберутся, — скривился Гаранин. — Мне важно, чтобы тебя не привлекли, куколка!

— А зачем меня своей женой назвал? — невинно поинтересовалась она. — Теперь вопросы начнутся.

— Ничего подобного, — буркнул он. — Все и так знают, что я женат.

«Врешь, как дышишь, — хотелось вставить Свете, но она сдержалась. — Пой, ласточка, пой!»

— Так вопросов меньше, — принялся оправдываться Гаранин, злясь на самого себя.

— Наоборот больше, — ехидно заметила Света. — Придет участковый, попросит паспорт…

— А у тебя там что написано?

— Да уж точно, что не твоя жена, — отрезала Света, лихорадочно соображая, какой именно паспорт стоит предъявить, когда понадобится. Гражданки ЕС? Или России? Что сейчас безопасней?

— Никто ничего не попросит, — рыкнул Гаранин. — Поэтому и сказал так. Перестань забивать себе голову ерундой и держись нашей легенды.

— Я не понимаю зачем? — оторопела она.

«Хороший вопрос, — мысленно усмехнулся Арсений. — Я сам бы хотел это узнать!»

А вслух, чтобы сменить тему, поинтересовался:

— С какой же скоростью ехал твой муж, что не вписался в поворот?

— С большой, — поджала губы она. — Он шел первым и не собирался никого пропускать.

— Стритрейсер, что ли? — уточнил Гаранин.

— Ага, — кивнула Света, вспомнив улицы Монако и ревущие болиды. — Он самый.

Она снова оказалась там и из окна комментаторской трибуны следила, как Люсьен вырывается вперед и несется навстречу к своей гибели. И в который раз задалась вопросом, если бы он сбавил

скорость, удалось бы предотвратить трагедию?

Света сама удивилась, что сдержалась, не расплакалась, не закричала от бессилия и вселенского горя. Она лишь повернулась к Гаранину и, преданно глядя в глаза, проворковала:

— Расскажи лучше о своей жене.

— Это еще зачем? — удивился Арсений, уставившись на нее, будто она сморозила редкую чушь.

— Ну должна же я соответствовать. Так сказать, вписаться в образ, — хмыкнула Света.

— Только попробуй, — рыкнул он, — придушу голыми руками.

Всю ночь Гаранин не сомкнул глаз. Все пыхтел, отвернувшись от Светы. Но по его напряженной спине она сразу догадалась, что ему не до сна. И на долю секунды почувствовала сожаление, что он лежит отдельно, а не обнимает ее, не шепчет в ухо дурацкое «маленькая». По большому счету Гаранин раздражал, да и секс без душевной близости сразу превращался в акробатические этюды. Но Свете хотелось тепла — спасительного и мимолетного — именно от Джина, и провались все пропадом! Страдай сейчас от бессонницы Люсьен, она бы прижалась сзади и, вдыхая запах любимого, постаралась растормошить. А там бы уже и до любви дело дошло. Но Света не посмела навязываться почти незнакомому человеку, тем более такому сумасбродному, как Арсений Гаранин. Она, повернувшись лицом к стене, печально положила ладошку под щеку и через несколько минут очутилась в царстве Морфея. Гаранин потянулся к ней через пару минут, но, услышав ровное дыхание, будить не стал. Он осторожно выпростал свое тело из-под одеяла и, усевшись верхом на старый деревянный стул, уставился в окно. Не то чтобы он злился на себя, нет! Злостью даже трудно назвать его состояние. Ярость, бешенство — и то, пожалуй, слишком мягко.

«Ты зачем ляльку женой представил, дурик? — тоном «зачем Володька сбрил усы» осведомился сам у себя Гаранин. — Ну какая она тебе жена? Так, любовница мимо проходящая! Зато Бабай растрезвонит по всей округе. Этого еще не хватало!»

— Уже все сказано, — сквозь зубы пробормотал Арсений и, чтобы отвлечься от охватившего гнева, открыл ноутбук и принялся проверять почту.

Света проснулась в предрассветных сумерках от монотонных щелчков мыши и сонно прошествовала мимо, по пути бросив взгляд на экран. Гаранин твердой рукой чертил какие-то схемы в специальной программе.

— Что это? — изумилась Света, прекрасно понимая, что точного ответа не последует.

— Автокад, — бросил, повернувшись к ней, Гаранин. — Специальная программа.

— А-а, — протянула Света. — Никогда такой не видела.

— Хочешь, покажу? — загорелся Арсений и даже за руку ее потянул, намереваясь усадить на колени.

— Сейчас, подожди, — смущаясь пробормотала она и кинулась в нежилую часть дома, где располагался сортир.

— Оденься, там холодно! — крикнул вслед Гаранин и снова пробурчал под нос: — Лечи потом тебя.