– Как мне к вам обращаться? – спросила я.

– Просто Егор.

– Минуточку.

Я вернулась в машину, взяла сумку и незаметно включила диктофон. Неизвестно, как скоро председатель Егор Горелов озвучит интересные факты. Лучше подстраховаться. 

* * *

Он пригласил меня в гости. Сказал, что ему срочно нужно выпить. Сам-то он не злоупотребляет, но сегодня можно.

Общаться с подвыпившим человеком, пережившим стресс, не хотелось. Но что-то подсказывало, что разговор состоится. Что все будет хорошо.

К концу нашего недолгого пути Горелов сумел расположить меня к себе, несмотря на то что по дороге очень мало говорил. Он сообщил, что работает управдомом уже десять лет, а Елену знает уже лет двадцать.

Чувствовалось, что случившееся придавило его, а поговорить было не с кем. Нам встретились какие-то люди, с которыми он поздоровался сам и, остановившись на минуту, сказал им, что субботник переносится на неделю, а инвентарем он постарается обеспечить всех.

Соседи не сводили с него глаз, бросая заинтересованные взгляды в мою сторону.

Его квартира располагалась в первом подъезде.

Кровавого пятна на асфальте уже не было. Как я и предполагала, от него моментально избавились, засыпав кучей мокрого песка.

Горелов, проходя мимо, даже глазом не моргнул.

Подъезд оказался чистым, с незамысловатым ремонтом. Горелов пропустил меня вперед.

– Нам на второй этаж.

Я стала подниматься. Квартира Егора была справа.

В нее он тоже пригласил меня зайти первой. Бросил ключи на полочку, простер руку куда-то в сторону.

– Проходите налево.

– Там комната? – зачем-то уточнила я.

– Нет, комната прямо. Мы на кухню, если вы не против. В комнате… не хочу. Я не ждал гостей.

Кухня казалась совсем крохотной.

Пока суд да дело, я быстренько оценила окружающую обстановку. Судя по всему, Егор жил в одиночестве и не шиковал в финансовом плане. Везде был спартанский порядок. Ничего лишнего из того, что создает уют, я тоже не увидела. Пустые стены. На столе трехлитровая банка с солеными огурцами. Кухонное полотенце аккуратно разложено на поверхности батареи. Ни грязной тарелки с тараканами на ней, доедающими остатки новогоднего оливье, ни пустых водочных или пивных бутылок под столом, ни слоя многолетней грязи под ногами. Мебель недорогая, но стильная.

Егор шагнул к окну и распахнул его настежь. На кухню ворвались звуки детского смеха.

– Холодильник у меня в комнате, потому что не помещается на кухне, – извиняющимся тоном сказал он. – Купил вместо старого, который был поменьше, а размеры как-то не учел. Я принесу сейчас что-нибудь закусить.

Он исчез в коридоре. Я даже не успела предупредить, что ни пить, ни закусывать не буду.

Кричать ему вслед я не стала. Пусть несет все, что ему нужно, и делает все, что хочет. По ходу разберемся.

Пока он отсутствовал, я вспомнила его слова о том, что он давно был знаком с Еленой. Ее внезапная смерть подкосила его, это было видно невооруженным взглядом. Но он не уточнил, какие именно отношения были между ними.

Если брать за основу его реакцию на случившееся, то они не враждовали. Один враг, узнав о гибели другого, скорее всего, вел бы себя несколько иначе, источая нервозность, суетливость, был бы возбужден. Горелов же ведет себя по-другому. Держит спину ровно.

Но о чем это я вообще? Психологи грызут гранит своей науки десятилетиями. Реакция на стресс у пациентов может сильно порвать шаблоны. Истерик в обычной жизни может в трудной жизненной ситуации обнаружить, что нервы у него будут покрепче, чем у многих других. А спокойный и рассудительный прежде человек, получив удар судьбы, наоборот, может поехать крышей.

Горелов снова удивил. Вместо ожидаемых миски с холодными котлетами или груды помидоров он принес поднос, который показался довольно тяжелым. На нем хозяин сумел расположить огромное блюдо с колбасной нарезкой и тремя видами сыра. На краю блюда покоились помидоры черри и пучок рукколы. Хлеб, нарезанный длинными брусками, был подан в широком толстостенном стакане. Также на подносе я увидела пакет гранатового сока, пару хрустальных рюмок и столовые приборы. Сервировку венчал графин с жидкостью малинового цвета.

Я отодвинулась, придерживая руками табуретку, на которой сидела.

Егор опустил поднос на стол, профессионально выгрузил его содержимое и внимательно стал его разглядывать.

– Вроде бы ничего не забыл, – пробормотал он как раз в тот момент, когда у меня возникли вопросы.

Он сел рядом и сразу же наполнил рюмки.

– А что это такое? – поинтересовалась я.

– Домашнее вино. Подарок от благодарных жильцов. Из пластиковой канистры перелил в графин, а то некрасиво в канистре-то.

– Вы даже не спросили, буду ли я пить вместе с вами, – заметила я. – Отвечу сразу. Не буду.

Егор не смотрел в глаза. Он сидел, тяжело опираясь на локти, которые, не заботясь о приличиях, положил на стол. Его взгляд блуждал по угощению, о котором он позаботился с такой любовью.

– Как хотите. А я выпью. За Елену.

Если посмотреть на то, как именно человек употребляет спиртное, то можно понять, есть ли у него с этим проблемы. Иной зависимый от алкоголя человек уже четко знает, как себя вести. Глаза загораются еще при мысли о… И локоть в сторону отведет, чтобы было удобнее, и заранее оценит возможность не пронести мимо рта вилку с наколотой на нее шпротиной. Любую емкость, будь то бокал для вина или фужер для шампанского, не подносит к губам, а опрокидывает в себя. Конечно, я могла ошибаться, но подумала, что Егор к такому слою населения не принадлежит.

Он вообще не переставал удивлять. Прежде чем помянуть погибшую, он поднял рюмку до уровня глаз и отсалютовал открытому окну.

– За тебя, – произнес он.

Я поняла, к кому он обращается. Вина в рюмке осталась ровно половина. К еде Горелов даже не притронулся. Достал сигареты. Потянулся, чтобы, не выходя из-за стола, взять пепельницу, стоявшую на симпатичной деревянной полочке с приправами. Закурив, шумно вздохнул.

– Из чего вино? – спросила я.

– Из канистры, – холодно ответил Горелов.

– Налейте.

Он послушался. Вино оказалось совсем легким и имело терпкий привкус.

– Малина и клюква, кажется, – догадалась я.

– А вы знаете толк в самогоне, – прищурился Егор.

– Вовсе нет, – призналась я, – просто очень узнаваемо.

– Вы же не хотите пить.

– Я и не буду. Попробую.

– Решили поддаться, чтобы узнать как можно больше? К пьяному подобраться легче, если тоже притвориться пьяной, я не ошибаюсь? Не нужно, Таня. Мне нечего скрывать.