тяжелым и хриплым. Виш облизал мгновенно пересохшие губы и замер, приходя в себя.

Рядом послышался шорох, и Ида села. Повернув голову к ведьмаку, она некоторое время смотрела на него, а потом спросила:

— Что с тобой, дяденька?

— Чуть не помер на тебе, — сипло ответил он и криво ухмыльнулся, осознав, что смысл фразы вышел двусмысленным и даже похабным. — Хотел сердце твое запустить, а выплеснул силы, как в прорву.

— Мне хорошо, — произнесла девушка.

— А мне не очень, — усмехнулся Виш и сел. — Надо прийти в себя, мне еще ночью со смотрителем настойку пить. Надо перед настойкой настоя заварить. — Он вновь усмехнулся и с кряхтением поднялся на ноги.

Мужчина направился к своим травкам, а когда обернулся, Ида стояла в дверях.

— Ты куда? — спросил Виш.

— Еще на солнце погляжу, пока не скрылось, — ответила девушка и вышла из дома.

— Ну иди-иди, — проворчал себе под нос ведьмак и вернулся к приготовлению настоя.

Глава 4

Сумерки сгустились быстро. Виш еще только собирался идти к смотрителю кладбища, а за окном уже была почти темнота. Ида, сидя на кровати, следила безучастным взглядом за ведьмаком, не нарушая воцарившейся тишины.

Может быть, ей было любопытно, может, нет, сказать этого с уверенностью было невозможно. Хозяин дома почти не обращал внимания на свою гостью. К ее взгляду он уже успел привыкнуть, и оторопь, бравшая его на первых порах, исчезла.

Только раз Виш обернулся и велел:

— Улыбнись. — Ида послушно приподняла уголки губ в улыбке, и ведьмак покивал, одобряя.

Оставшуюся половину дня они посвятили имитации эмоций, которых не хватало девушке для естественности. Кроме улыбки, она не смогла изобразить удивления, усмехнуться, расстроиться — в общем, ничего из того, что легко давалось живому человеку. Только хмурилась. Это у нее получалось сразу же.

Для того чтобы Ида могла себя видеть, Виш поставил на стол небольшое зеркало, сел напротив, и урок начался. Он озвучивал эмоцию, изображал ее, и девушка, переводила взгляд на свое отражение и повторяла то, что показал ей ведьмак. Он внимательно следил и поправлял, когда у гостьи выходило неестественно.

А когда учитель остался доволен ученицей, они перешли к следующему этапу. Теперь Ида изображала слепую, и это ей удавалось легко с ее безучастностью. Здесь как раз отсутствие живых эмоций позволяли с легкостью не следить взглядом за ведьмаком, когда он прохаживался перед ней. Девушка не моргала, когда он хлопал в ладоши перед ее носом или махал руками. Даже не вздрогнула, когда Виш случайно задел ногой стул и уронил его.

— А вот это неправильно, — тут же отметил строгий наставник. — На громкие и неожиданные звуки ты должна реагировать. Слепая, но не глухая. — И этот нюанс тоже был учтен.

А потом до темноты они разыгрывали сценки, оттачивая до совершенства эмоции, реакции на звуки и ответы на возможные вопросы, которые ей могли задать. И когда вечер стал почти ночью, Виш опомнился и начал собираться в гости.

— Никуда не выходи, — наставлял свою гостью ведьмак. — Очаг не разжигай, еще спалишь мне дом. Если вдруг кто-то придет, говори, как условились. Мол, ушел и обещал прийти поздно. Чего, мол, передать. Если спросят, кто ты…

— Ты нашел меня в лесу, — прервала его девушка. — Иди спокойно, я помню, — и она приподняла уголки губ в улыбке.

Мужчина с минуту сверлил гостью внимательным взглядом, после кивнул и вышел из дома. На его плече висела котомка, в которой лежали две бутылки настойки, но содержимое имелось только в одной, вторая была пустая. Однако смотритель должен был увидеть ее полной. Так было проще объяснить утром, почему хозяин — известный всем пьяница с луженой глоткой, упился так, что заснул и не помнит, как ушел его гость.

Можно было бы наслать чары сразу, но Виш хотел оставить смотрителю воспоминания о застолье. Он давно убедился, чем меньше чар, тем надежней. Обнаружить внушение было несложно, ложные воспоминания разрушались по щелчку пальцев. Потому смотритель должен был запомнить, как они выпивали и о чем разговаривали, а для того, чтобы свалить пьяницу, в настойке имелась добавочка — сок хмельных ягод.

Совершенно безвредные ягодки. На вкус и запах слегка напоминали бражку. И действовали похоже. Съешь горсть и запьянеешь, за то и назывались хмельные. Две горсти, и свалишься, где ел. Проспался, и ни похмелья, ни головной боли. А вот три горсти были уже опасны, можно было и не проснуться.

Ведьмак добавил сок одну горсточку — этого в настойке вполне хватало, чтобы свалить смотрителя с ног. Сладость и крепость самого напитка добавляли ягодам действенности. А так как Вишу было не избежать попойки, то о себе он позаботился, чтобы разум остался чист.

Подозрительности в визите ведьмака не было. Случалось, что Вишер заглядывал к смотрителю, по-соседски, так сказать. Или же смотритель зазывал к себе Виша. Каждому из них случалось ощутить приступ одиночества, тоски или дурного настроения. И вот тогда либо смотритель звал, либо ведьмак являлся без приглашения. Мужчины выпивали, разговаривали, а потом расходились и не встречались до тех пор, пока не было нужды в компании. Так что сегодняшний визит не был чем-то удивительным.

В этот вечер погода не спешила преподносить неприятных сюрпризов. На улице было тепло и даже приятно. Виш неспешно шествовал между могил, даже не замечая их. Они были ведьмаку привычны и обыденны, как иному горожанину какой-нибудь бульвар. И когда ведьмак шел мимо земляных холмиков, он не испытывал суеверного чувства, какое неизменно появлялось у любого другого человека.

Даже среди тех, кто был наделен колдовской сутью, случались приступы суеверности. Виш знал об этом и всегда посмеивался в душе. Уж эти-то точно знали, что сам собой мертвяк не выберется. А если и вылезет, стало быть, кто-то его поднял…

— Поднял, — машинально повторил он вслух и приостановился, вновь возвращаясь мыслями к Иде. — Поднял… кто? И как?

Мужчина протяжно вздохнул. Его начинали утомлять собственные домыслы, ответа на которые не было. Нужно было просто делать, что задумал и ждать, когда появится больше ясности. Возможно, уже завтра сама Ида расскажет ему нечто, что даст ключ к пониманию ее появления.

Поправив на плече лямку котомки, ведьмак зашагал дальше и постарался ни о чем не думать. Ему было чем заняться, кроме размышлений. Вот теперь он ощутил неподдельное любопытство. Все-таки определить дату смерти своей гостьи было даже интересно. Это делало ее более… реальной что ли, потому что являлось свидетельством, что такая и вправду была. Ну и хоть какая-то ясность. И Виш