начали намечаться трупные пятна. Но это совершенно не мешало мальчикам двигаться. Правда, и это получалось у них не очень хорошо — словно дети еще не разобрались со своими конечностями. Спотыкались о собственные ноги, а руки словно не могли договориться между собой и мешали друг другу.

Говорить они тоже почти не могли, только шипели что-то нечленораздельное, в чем скорее угадывались знакомые слова.

— Это вполне нормально. — Убеждал доктрус Снорре с супругой. — После кровопускания многие холодеют. А ваши мальчики еще столько пролежали без движения. Напоите их горячим красным вином, и вскоре все пройдет.

Женщина восторженно кивала, только что в ноги лекарю не кидалась, и даже не задумывалась, где в этом суровом краю она найдет красное вино.

А Снорре все сильнее хмурился. Ему тоже не нравились перемены в когда-то непоседливых мальчишках, рыжими вихрями носившихся по деревне.

Лекарь ходил из дома в дом, осматривал детей, неодобрительно цокая языком при виде татуировок, нанесенных над сердцем.

— Сие есть знак тьмы. — Многозначительно сообщал он. — Вы же не хотите, чтобы в душе вашего чада поселилась тьма?

Татуировка не выглядела глубокой, и почти полностью исчезала, если хорошенько потереть ее жесткой щеткой, смоченной в горячей воде, оставляя на месте себя кровоточащую ссадину.

Несколько мужчин, которые бывали в походах Конунга, и видели, как выглядят тела погибших, если их не захоронить вовремя, тоже относились с опаской к воскресшим детям. Но и к Снорре со своими советами не лезли.

Агне вместе с Богданкой перебирала остатки своих трав в ожидании, когда к ней приведут детей, которых она хотела еще раз осмотреть на предмет одержимости.

Попутно она объясняла своей ученице где какая трава, как ее собирать и хранить, с чем она сочетается, а с чем лучше не мешать. Девочка слушала тихий и уютный, словно потрескивание огня в очаге, голос ведьмы, не находила в ее словах ничего, что противоречило бы ее взглядам, и старалась запомнить.

Наконец, они закончили с последним пучком, и Богданка спросила:

— Агне, а домовые и лешие тоже бывают?

— Кто это? — Удивленно подняла брови ведьма.

— Ну… они живут в домах, помогают иногда…

— Ты про брауни? Бывают. Богат и счастлив тот дом, в котором он живет. Но брауни сырости не любит, а потому его тяжело к себе заманить.

— А у тебя есть? — Почему-то шепотом спросила девочка.

— У меня — нет. — В голосе ведьмы послышалось искреннее сожаление. — И ни у кого в деревне нет.

За окном сгущались сумерки, и Агне все тревожнее посматривала на тропинку, ведущую из деревни. Оттуда никто не шел.

Она в тревожном ожидании вертела в руках оловянный кубок с горячим отваром.

В деревню было нельзя. Просто выходить на улицу не хотелось, да и не зачем — скотины ведьма не держала. Подумав немного, она решила заварить новый отвар и добавить туда несколько листьев сон-травы. После последних напряженных дней ведьме нужен был качественный отдых.

Богданка, которой кто-то из деревенских принес в благодарность отрез грубой домотканой ткани, мастерила себе новую сорочку, рядом ждала своего часа уже скроенная нижняя рубаха до колена.

«вышивку бы ей по воротнику пустить» — Думала девочка, остро жалея о том, что в доме у ведьмы не водилось ничего для рукоделия.

Агне встала, и направилась в сторону только что приведенных в порядок запасов, выбрав нужный пучок, она собиралась вскипятить котелок травы, но ее остановил стук в дверь.

— Агне, это Ульфрик! — Представился гость, и открыл дверь. В дом, однако, входить не стал.

— За тобой Къелл прислал. Просил только тихо, чтоб не видел никто. надо посмотреть на детей Снорре, ему твой совет нужен.

Ведьма подозрительно смотрела на застывшего в дверях гостя, и задумчиво перебирая в длинных тонких пальцах пучок сон-травы.

— Хорошо. А сам чего не заходишь? Подождал бы тут, пока я соберусь.

— Так это… — Ульфрик неожиданно смутился. — Помыто у тебя. Къелл сказал, если натопчу — он меня языком заставит…

Агне расслабилась и рассмеялась.

— Ясно. — Сказала она. — Подожди меня снаружи. Я быстро.

Ведьма натянула сапоги и потянулась за курткой, краем глаза заметив Богданку, которая метнулась в свою комнату.

— А ты куда собралась? — Неожиданно строго спросила она. — В этот раз я пойду одна.

— А вдруг тебе понадобится помощь? — Девочка с надеждой смотрела в глаза своей наставнице.

— Мне нужно, чтобы ты осталась здесь. На случай, если кто-то придет. — Агне протянула Богданке пучок трав, который до этого бросила на столе. — Свари лучше еще отвара, и добавь это.

Девочка недовольно сморщила нос, но послушалась. А Агне, одевшись, вышла из дому.

На выходе беспокойно топтался Ульрик. Если бы не тусклый свет из окна — ведьма бы налетела на него.

— Къелл сказал не зажигать факелов. — Объяснил он. — Не рады тебя будут видеть в деревне. Да и меня ярл накажет. — Ульфрик протянул ей тяжелую накидку с отстрочкой из беличьего меха. — Это плащ Нэн, на случай, если нам кто-то встретится.

Агне скривила губы в ироничной усмешке. Она была немного выше Ульфрика, и спутать ведьму с миниатюрной Нэн было невозможно даже в темноте. Но накидку все же надела.

Ульфрик в дом Снорре заходить не стал — остался на улице, чтобы воаремя предупредить, если ярл или лекарь захочет навестить норда. Агне же юркнула в приоткрытую дверь.

В доме было жарко натоплено, и ей в нос бросился сладковатый приторный запах, который невозможно ни с чем спутать.

Къелл тихо переговаривался со Снорре, супруга рыжего норда — Илва помешивала какое-то варево над очагом, постоянно оглядываясь на натянутую в углу дома сеть.

За сетью, словно два диких зверька сидели ее дети. Они все меньше становились похожи на людей, их движения были резкими и прерывистыми. Передвигаться они предпочитали на четвереньках, изредка вставая в полный рост, чтобы оглядеться. При виде ведьмы, дети заметно оживились — Тянули шеи в ее стороны, шумно втягивая воздух, словно пробуя его на вкус, и издавали мычаще-гортанные звуки.

Къелл посмотрел в полные ужаса глаза Агне, и понял все без слов.

— Илва, а есть ли у тебя мороженная ягода? — Нарочито миролюбиво спросил он.

— Да, снаружи, под крышей висят. — Женщина удивленно подняла глаза на норда.

— Уважь меня — принеси горсть. Кислого захотелось — не в моготу.

Глава 2.9

— Уважь меня. Принеси горсть. Кислого захотелось — невмоготу.

Женщина быстро укуталась в меховую накидку, и, взяв факел, выскочила из дому.

— Это нужно сжечь. — Тихо сказала Агне, когда дверь за Илвой захлопнулась. Она мысленно похвалила себя, что не