– Докладывай, Иван Харитонович, – поздоровавшись, приказал Урусов.

Тот кратко рассказал о ходе оперативного расследования. Кратко, потому что долгих и пропитанных водой разговоров комиссар не любил.

– …Опираясь на вышеизложенные факты, мы уверены в том, что убийство Золотухина произошло не с целью грабежа. Из материальных ценностей у него с собой практически ничего не было, – закончил доклад Старцев.

– Говоришь, исчезли ключи от служебных кабинетов? – уточнил комиссар.

– Так точно. Всю пыль в подвале перелопатили – связка ключей как в воду канула.

– И плюс следы телесных повреждений, – потянул Урусов папироску из пачки. – Значит, перед смертью пытали, выбивали какие-то сведения.

– Именно, Александр Михайлович.

Комиссар чиркнул спичкой, пыхнул в сторону открытого окна ароматным дымком. И, похоронив надежды, огорошил:

– Неспроста это все, Иван Харитонович. Сегодня утром найдено тело еще одного работника гидротехнического хозяйства Москвы. На месте преступления уже побывала оперативная группа майора Щеголева. Вот, ознакомься.

Комиссар протянул скрепленные листы протокола. Старцев углубился в чтение…

Ровно через двадцать минут Иван торопливо спускался по той же старой лестнице Управления Московского уголовного розыска.

– По коням, братцы-товарищи, – скомандовал он, войдя в рабочий кабинет группы.

На телефоне он оставил Кима и Баранца. Остальные рванули к месту преступления, так как оба убийства, по убеждению комиссара Урусова, были звеньями одной цепочки.

Дежурных «эмок» в гараже угрозыска не оказалось, уселись в старый скрипучий ЗИС-8 и покатили на улицу Чернышевского. Там, в добротном пятиэтажном доме 1940 года постройки, находилась квартира директора Сталинской водопроводной станции Никиты Захаровича Неклюдова.

* * *

В отличие от жилых домов для простого народа – деревянных или кирпичных бараков, спаренных одноэтажек и прочих строений с удобствами на улице, – в домах советской номенклатуры все было обустроено для комфортного проживания. Сталинский ампир был торжественным, уютным, престижным, но доступным только избранным членам социалистического общества.

В необычных домах с красивыми фасадами, с цветочными клумбами в закрытых дворах, с нестандартными планировками квартир обитали чиновники всех мастей, депутаты, руководители крупных предприятий, прославленные летчики и моряки, именитые деятели искусств. Справедливости ради следует признать, что изредка в элитную компанию попадали и простые смертные: шахтеры, машинисты паровозов, ткачихи, учителя… Правда, для этого им требовалось стать передовиками производства, Героями Социалистического Труда, орденоносцами, новаторами.

Примерно в таком доме в глубине квартала между улицей Чернышевского и Малым Казенным переулком жил руководитель крупной водопроводной станции Никита Неклюдов. Жил, покуда не впустил в свою квартиру убийцу.

* * *

Надрывно пыхтя слабеньким мотором, старый ЗИС катился по улочкам Москвы. Не теряя времени, Старцев пересказывал товарищам протокол осмотра квартиры, составленный оперативниками майора Щеголева.

– Семья убитого, по обычаю, до конца сентября проживала на загородной даче, поэтому дома Неклюдов после рабочего дня находился один, – покручивая зажатую между коленями трость, излагал Иван Харитонович. – Вечером в дверь позвонили. Открыл Неклюдов сам: следов взлома не обнаружено. «Гости» усадили хозяина на стул, связали и начали избивать, выпытывая нужные сведения.

– Похожая картинка, – проронил Егоров. – Только без подвала и толстого слоя пыли вокруг.

– Неклюдова перед смертью мучили меньше, чем Золотухина: видать, оказался сговорчивее, – согласился Старцев. – Труп так и оставили связанным на стуле с торчащим кляпом во рту.

– А кто его обнаружил, если родственники проживают на даче?

– Забеспокоился секретарь и заместители, когда Неклюдов утром следующего дня не появился на работе. Человек он пожилой, с лишним весом, с одышкой и слабым сердцем. Подумали: вдруг ночью стало плохо, – ну и давай названивать домой. Неклюдов не отвечал, тогда они обратились в милицию.

– Обыск провели? – поинтересовался Васильков.

– Нет. Щеголев вызвал экспертов и намеревался начать осмотр, но Урусов приказал все оперативные мероприятия по данному делу провести нашей группе. Он уверен, что убийства Золотухина и Неклюдова связаны между собой.

– Ну, это вряд ли, – усмехнулся вечно во всем сомневающийся капитан Бойко. – Мало ли в Москве несчастий с людьми родственных профессий…

Отчасти он был прав: преступлений в послевоенной столице случалось много. Причин тому было несколько. Огромное количество неучтенного оружия и боеприпасов. Тысячи вернувшихся с войны мужчин, часть из которых не смогла найти себя в мирной жизни. При этом у некоторых была основательно искалечена нервная система.

Если в течение пары дней в разных районах Москвы убивали трех дворников, это, конечно же, не означало, что преступником был один человек, руководствующийся одним и тем же мотивом. Но всякий сыщик, прослуживший в МУРе хотя бы пару лет и знавший интуицию комиссара Урусова, поостерегся бы оспаривать его предположение.

– Вот мы и выясним, есть ли между ними связь, – закончил Иван и надолго замолчал.

* * *

Оперативники Старцева успели вовремя. Никого из группы Щеголева в большой четырехкомнатной квартире они не застали, зато там заканчивала работу бригада экспертов из МУРа. Труп хозяина увезли в морг, специалисты паковали свои портфели и чемоданчики с инструментами, реактивами и прочими хитрыми штучками.

Старцев прямиком направился к старшему эксперту.

– Здравствуйте, Александр Яковлевич, – пожал он гладкую руку пожилого специалиста. – Чем обрадуете?

– Можете проводить обыск. Мы сняли отпечатки трупа, а также со всех предметов мебели, дверных ручек и предметов роскоши, которые вы здесь найдете, – начал тот с еле заметным еврейским акцентом. – Живущих на даче родственников, как я понял, Щеголев о несчастье оповестил. Кстати, неплохо было бы пригласить их к нам на Петровку для снятия отпечатков. Так вам стало бы понятнее, сколько в квартире орудовало преступников и что они искали.

– Дельное предложение, – кивнул Иван. – Сделаем.

– Хотя, уверен, вы и так поймете, где они копались. Все ящики в комодах выдвинуты, дверцы шкафов распахнуты.

– Что скажете по трупу?

– Смерть наступила вследствие удушения бельевой веревкой. Перед смертью его били, но особенно не усердствовали. Вероятно, начал говорить после нескольких ударов по лицу: на щеках и подбородке остались следы в виде небольших ссадин и одной свежей гематомы…

Квартира покойного Неклюдова была образцом строительного дизайна 1930-х годов. Стиль объединял в себе черты барокко, наполеоновского ампира и классицизма. Разве что, в отличие от ампира, где присутствовало много позолоты, в четырехкомнатной квартире ярких красок почти не было. Поражало обилие дорогих пород натурального дерева, начиная с выложенного «елочкой» паркета. Темная недешевая мебель, стены пастельных тонов, красно-коричневые ковры, помпезные хрустальные люстры. Наиболее спокойную гамму сохраняли плотные шторы и картины в широких рамах. Мебель была массивная из ореха и дуба. На стенах – сдержанная лепнина, на потолках – фигурные розетки. В просторном зале выделялись сервант выпуклой формы, круглый обеденный стол, кожаная мягкая мебель в светлых чехлах.

– Что я вам говорил, – проворчал Бойко. – Сюда явно наведались за деньжатами и золотишком.

Да, судя