Карр успел поклониться и усесться посреди гробовогомолчания, пока его словесный снаряд искал путь к сознанию слушателей.

Если бы Карр продолжал оставаться на ногах, то, совершенноестественно, немедленно превратился бы в мишень для вопросов. Но, усевшись стаким видом, будто он полностью завершил свой вклад в дознание, адвокат сумелсохранить напряженность момента и полностью переложил ответственность накоронера, который оказался к этому совершенно не готов.

Перкинс посмотрел на Селби, и в его взгляде прокурорпрочитал мольбу о помощи. Обращаясь к адвокату, Селби спросил:

— Я полагаю, мистер Карр, вы не выступили бы с заявлениемподобного рода, если бы не располагали свидетельствами, способными подкрепитьваши слова?

Карр оставался неподвижным ровно столько, сколькопотребовалось для того, чтобы присутствующие поняли всю важность егопредстоящего ответа:

— Это было не заявление, а всего лишь совет или предложение.

Неожиданно и неосознанно Селби повел себя как прокурор,ведущий перекрестный допрос свидетеля:

— Хорошо. Я скажу так: вы бы не дали этого совета или,пользуясь вашими словами, предложения, если бы не имели в своем распоряжениифактов, указывающих на такую возможность.

В манерах Карра появилась вежливая снисходительность.

— Мой дорогой друг, — сказал адвокат, поднявшись с легкимпоклоном и слегка взмахнув рукой. — Мне просто показалось, что было бы неплохо,чтобы коронер принял во внимание и такую возможность.

— У вас нет никаких доказательств в поддержку этой версии?

Карр улыбнулся в ответ:

— Нет. Во всяком случае, таких, которые я хотел бы сообщитьздесь. — И он опять уселся на стул.

Селби обратился к коронеру:

— Прекрасно. Если мистер Карр не располагает сведениями,которые он мог бы сообщить в поддержку подобного допущения, я не вижу поводаменять ход дознания.

Перкинс обратился к мисс Фэй:

— Продолжайте, пожалуйста.

Девушке потребовалось какое-то время, чтобы собраться смыслями, после чего она продолжила свой рассказ.

— Даже под страхом смерти я не смогла бы сказать, кто велмашину. Я увидела свет фар и поняла, что идущая вниз машина не впишется вповорот. Здесь я подумала о номере и поискала его глазами. Совсем не видела,кто сидит в автомобиле — мужчина или женщина, а возможно, даже несколькочеловек. Не знаю.

— Но вы сумели увидеть номерной знак?

— Он на мгновение промелькнул передо мной. Фары той, другоймашины светили в глаза, но было мгновение, когда машина вильнула прямо переднашими фарами, и я ухитрилась заметить номер. Просто секундный проблеск. Потомнаша машина заскользила, начала крениться и перевернулась. Наверное, в этотмомент я выпала из нее. Не знаю, как это произошло. Помню лишь, что качусь поземле, а машина кувыркается на крутом склоне холма. Миссис Хантер вывалилась,когда автомобиль перевернулся во второй раз. Ребенок так и остался в машине.

— Когда вы потеряли сознание? — задал вопрос коронер.

— Где-то на полпути в город. В тот раз я оставалась безсознания всего несколько минут, потом пришла в себя, но голова сильнокружилась. Меня доставили к доктору и уложили на кровать.

— Но вы способны припомнить ход событий после аварии?

— Да, конечно.

— Расскажите нам, пожалуйста.

— Значит, так: я вывалилась и увидела, что машинакувыркается по бугру. Миссис Хантер тоже выпала и наблюдала, как ее автомобильвсе быстрее и быстрее летит под откос. А тот, что сшиб нас, завизжал шинами подороге вниз. Потом наступила тишина, если не считать вопля миссис Хантер и шумакатящейся и ломающейся машины. Были слышны удар и треск, снова удар и треск,затем еще удар, и миссис Хантер закричала… Потом машина достигла дна долины иостановилась. Некоторое время я еще слышала стук падающих камней, которыйстановился все слабее и слабее, пока все совсем не стихло. Раздавались лишькрики миссис Хантер, потом и она замолчала. Кругом были покой и тишина подзвездным небом. Я попробовала встать на ноги и поняла, что могу передвигаться.Миссис Хантер плакала и стонала, но все же мы ухитрились сползти в каньон покрутому склону. Мы часто останавливались, чтобы послушать, не плачет лигде-нибудь ребенок. Он ведь тоже мог выпасть по пути. Было темно, мы скользилии спотыкались, потому что ничего не видели. Мы боялись пройти мимо ребенка илинаступить на девочку, если она без сознания… Странно, что мы обе не поседели вту ночь.

— Итак, вы наконец нашли машину? — спросил Перкинс.

— Да, в конце концов мы спустились вниз, к автомобилю, так ине услышав голоса ребенка. — Свидетельница замолчала на мгновение и добавила: —И когда мы добрались до машины, то тоже ничего не услышали, потому что слышатьбыло некого.

— Что вы обнаружили? — задал вопрос коронер.

— В машине мы нашли мертвого ребенка. Нам пришлось пошаритьв темноте, прежде чем мы натолкнулись на тело. Миссис Хантер стонала, плакала ичто-то напевала своей дочке. Она говорила, что теперь мама здесь и никто необидит ее девочку, а потом вдруг вскрикнула: «Она умерла! Она умерла!»

Там было темно, как в могиле, и дорогу можно было найти лишьощупью. Я уловила запах бензина и испугалась, что машина сейчас взорвется. Водас бульканьем лилась из радиатора, а мотор потрескивал — так бывает, когда онбыстро остывает… Наконец я убедила миссис Хантер пуститься в путь. Она непозволила мне нести ее ребенка. Не знаю, как ей удалось вскарабкаться назад, надорогу. Я двигалась первой. Мне приходилось ползти между скалами, нащупываяпуть руками. Потом у самого верха каньона мы попали в заросли кустов и с трудомпробились сквозь них.

— Сколько времени прошло, прежде чем вы вернулись на дорогу?— спросил Перкинс.

— Мне показалось, не меньше месяца. — В ее тоне нечувствовалось ничего неуважительного или шутливого.

— Ну, наверное, все же поменьше? — подсказал коронер.

— Конечно, меньше.

— Так сколько же?

— Может быть, полчаса, возможно, чуть больше. Часыразбились, когда меня выбросило из машины. Они остановились в одиннадцатьсорок. Нам пришлось долго ждать попутной машины. Наконец мы увидели свет фар, икакой-то мужчина подобрал нас. В пути у меня закружилась голова, и я на времяпотеряла сознание. Мне еще было не по себе, когда мы прибыли сюда, вМэдисон-Сити. Доктор отправил меня в постель. Это все, что я знаю.

— Благодарю вас, — сказал коронер, — вы изложили вес оченьчетко и ясно.