уставившихся на свои удочки. Мне нужно было проветрить голову после вчерашнего. Нет, похмелья у меня не было. Вернее, было, но не столько от алкоголя. Галин рассказ произвел на меня гнетущее впечатление, я плохо спала, и всю ночь мне снились бессвязные отрывки нашего разговора, облаченные в образы из моей прежней жизни. Купаться было еще рано, решила я, полежу пока, позагораю. И задремала под своей шляпой. Проснулась от громких возгласов рядом. На воде что-то бесформенное покачивалось, приближаясь все ближе и ближе к берегу с каждой волной. Один из рыбаков, вооружившись сачком, выловил сильно размокшую синюю соломенную шляпу с широкими полями.

Я видела Галю в такой шляпе, да только в этой шляпе я ее и видела. У меня неприятно екнуло сердце. Да, я понимаю, что это повышенная тревожность и на самом деле ничего эта шляпа не значит, да мало ли таких шляп в мире, но ее рассказ про угрозы этого домашнего тирана из гостиницы привел меня к мысли все-таки заглянуть туда на обратном пути.

Гали на месте не оказалось. Внизу за стойкой были уже другие администраторы: молодые парень и девушка, которые, конечно, не хотели ничего делать, но, видимо, я смогла внушить и им некоторые опасения. И да, Гали в номере не было, а ее все вещи были.

— Возможно, Ваша подруга ушла гулять или на пляж. Давайте не будем поднимать панику, — в два голоса они пытались уговорить меня.

Я нашла дома визитку детектива местной полиции, которой так и не воспользовалась в прошлом году, позвонила и представилась. И мне на удивление даже не пришлось объяснять, кто я: офицер меня тут же вспомнил. Коротко я попыталась рассказать ему, что случилось. Что Галя пропала, никто не знает, где она, что шляпа была в море, что Галя лезла не в свое дело и что тот мужчина вел себя достаточно агрессивно по отношению как к Гале, так и к жене. Нет, я не знаю, как его зовут, но знаю, где они с семьей остановились, и, конечно, смогу узнать.

Когда я прибежала в участок, меня уже ждали.

— Заявление оформим потом, давайте вначале съездим в отель. Каждый день от нас вылетает несколько рейсов — все-таки конец сезона, мы можем не успеть, потому что они улетят.

Но мы успели. Первыми, кого мы увидели, подъехав к отелю, была та самая семья. Папаша-абьюзер, загорелый, в яркой гавайке, шортах и теннисных туфлях стоял возле горы чемоданов и увлеченно тыкал пальцами в смартфон, жена с малышкой на руках пыталась угомонить старшего, обдирающего пальму. Мы и трансфер до аэропорта подъехали к ним одновременно.

— Так! Никто никуда не едет, — объявил полицейский, показывая свое удостоверение сразу всем. Абьюзеру и предполагаемому убийце я перевела это на русский с нескрываемым злорадством.

Понятно, что гражданин Востриков Иван Витальевич, как значилось в его документах, все отрицал. Вот сидел и врал, глядя прямо мне в глаза. И Галю он не знает, и не угрожал ей, и меня он тоже в первый раз видит. Я напомнила ему, что его безобразные выходки с угрозами видели другие люди, так что есть свидетели. Но тот стоял на своем.

Тогда офицер полиции спросил:

— А куда Вы выходили в час ночи сегодня из отеля? Есть запись с камеры наблюдения. На ней хорошо видно, что пропавшая выходит, а Вы следом за ней.

Востриков явно занервничал, но заявил, что это ошибка, он выходил не за Галей, а просто пошел подышать морским воздухом, попрощаться, так сказать, с морем. А еще он требует консула и адвоката.

— Хорошо, — ответил ему господин офицер. — Консула и адвоката мы пригласим. Сейчас сделаю запрос. Так, сегодня у нас пятница, в понедельник государственный праздник, а значит, выходной, — продолжил он задумчиво, — поэтому до вторника подождете в камере. Вашей семье есть где остановиться? Или они улетят сегодня?

Мне даже показалось, что Востриков все понял, что ему сказал полицейский до того, как я перевела это. Он побледнел, насколько это было возможно при его еще не успевшем полностью потемнеть загаре, и на лбу у него выступил пот.

В кабинет, где шел допрос, вошел полицейский в форме и сообщил, что жена задержанного желает что-то сообщить господину офицеру.

Постоянного переводчика с русского в полицейском участке в нашем городке, понятно, не было, но была я, тоже переводчик, пусть не судебный. Потому я добровольно вызвалась переводить разговор следователя с этой самой женой подозреваемого. Меня обуревало страшное любопытство, что же такое она ему хочет сообщить. Но, увидев меня, женщина вдруг закричала:

— Я не верю Вам! Вы ее подруга! Я видела вас вместе! Это какой-то ее коварный план? Да? Скажите, что она придумала?

Я постаралась быть само спокойствие:

— Да, мы общались с Галиной, но я ей не подруга, просто знакомая. Она многое мне рассказала, так что я понимаю, что тут происходит…

Женщина перебила меня на полуслове, переходя на визг:

— Понимаете?! Да?! А Вы знаете, что она моя мать? — выпалила она и громко зарыдала.

Я стояла ошарашенная:

— Как мать? Не может быть! Она сказала, что ее дочь погибла, она и вырезку мне показывала, и фото, и все подробно рассказала.

Женщина продолжала рыдать, закрыв лицо руками. Следователь, до того молча наблюдавший за нами, наконец заговорил:

— Не хотите поделиться со мной, что тут происходит? — спросил он, обращаясь ко мне.

Выслушав, он спокойно сказал:

— Во-первых, это не делает задержанного менее подозреваемым, во-вторых, надо еще доказать, что пропавшая — теща задержанного, ну и в-третьих, опыт мне подсказывает, что как раз такой вариант, что теща надоела своими придирками и скандалами зятю и он с ней расправился, более вероятен, чем с ней расправился посторонний мужчина. В любом случае пока ищем тело, а задержанный посидит немного, чтобы не сбежал.

Дочь Галины нашла меня дома на следующий день. Как ей это удалось, я не знаю, подозреваю, что мой адрес выдал кто-то в отеле. Пришла и просто позвонила в двери ранним утром, когда я, толком не спав ночь, пыталась собрать себя в кучу, как говорится. Я, увидев ее в глазок, вначале побоялась открывать. Но она, явно поняв это, сказала:

— Не бойтесь, я уже успокоилась. Мне надо Вам все рассказать.

И действительно, она была уже какая-то отстраненно-собранная, не похожая на себя вчерашнюю:

— Где Ваши дети? — спросила я ее.

— Я оставила их в отеле.

— Самих? Наверное, не стоит так делать, — засомневалась я и пригласила ее войти.

Галинина дочь ничего не ответила на