они попали в пасть Твари, порой это случалось рядом нашим убежищем, детей это пугало, но нас с Пипом уже не трогало, лишь порой мы с облегчением вздыхали, что сегодня Тварь уже сытая, и возможно уйдет, а значит наш поход за зерном будет безопаснее. Вечерами мы рассказывали детям о городе, о полях, и конечно же о Тваре, ведь детей нужно учить... Вскоре они подросли достаточно, чтобы самостоятельно выходить из убежища, и тут у нас с Пипом прибавилось хлопот. Одному из нас приходилось оставаться, чтобы приглядывать, не давать малышам убегать далеко от убежища. А они очень любили это занятие, даже завели себе глупую игру «Посмотри на Тварь», где чтобы победить, нужно было увидеть Тварь. И в один из таких дней и не стало Пипа. Я ушла на поиски еды, Пип остался приглядывать. Вернувшись назад, я обнаружила вокруг убежища подозрительную тишину. Придя в ужас, я кинулась вовнутрь, где и обнаружила детей, смертельно перепуганных, сбившимися в кучу. Как я смогла понять, Пип задремал, и дети выскочили наружу, решив в очередной раз сыграть в «Взгляни на Тварь». Осторожно пробираясь вдоль стены, и перепрыгивая через тающие сугробы, они добрались до того здания, откуда мы с Фумом наблюдали за амбаром. И когда они забрались на крышу, совершенно внезапно для себя, стали победителями все вместе, увидев Тварь совсем рядом с домом. Может Тварь их бы и не заметила, но кто-то пискнул от испуга, и в тоже мгновение, одним прыжком, Тварь оказалась на крыше. Парализовавший всех ужас, не дал бросится в рассыпную, и Тварь с любопытством разглядывала свой обед, решая с кого ей начать. И в тот момент, когда она наконец сделала свой выбор, и уже начала заносить лапу для удара, в Тварь разбежавшись из-за всех сил ударился Пип. Тварь страшно зашипела, и мгновенно впилась в Пипа двумя лапами, запустив в него свои когти и довершила дело клыками. Что было дальше неизвестно, потому как дети наконец отошли от ступора, и бросились бежать, но я вполне представляла себе финал этой истории. Смерть Пипа стала для меня и детей тяжелой потерей, добывать пищу стало сложнее, и мы начали голодать. Вызвала ли у меня эта смерть личные переживания? Нет, слишком много было смертей с того момента, когда мы покинули поля. И все мои переживания сводились к тому, что детей стало сложнее кормить. Или это материнство так поменяло мои приоритеты? Об этом я совершенно не думала, если подобные мысли и появлялись, то тут же улетали из головы, вытесняемые нарастающим голодом. Амбар был пуст, абсолютно пуст, не осталось даже случайно завалившегося зернышка. Я пыталась попасть в подвал, но створка была запечатана намертво. Из всех мест, где я могла добыть пищу, оставалось то здание, где мы встретились с Фумом. Но вся беда была в том, что двери туда редко открывались, а тот подкоп, через который Фум проникал туда, был завален снегом. Два дня ушло у меня на раскопки снега, который был уже напитан водой и промерзший, и походил больше на лед. Наконец мне удалось докопаться, но лаз получился узким, а сил чтобы его расширить уже не было. Тем не менее я могла в него протиснуться, и я проскользнула вовнутрь. Осторожно, стараясь не шуметь, и постоянно оглядываясь, я добралась до той комнаты, где в прошлый раз лежала кукуруза. Она была пуста. Я прошла в другую комнату, там было так же пусто. Следующая. Пусто. Ополоумев от голода, я металась по комнатам, забыв про осторожность, и мой безумный бег закончился тем, что я ударилась об огромный мешок, в боку которого была дырка, и из нее посыпалась мука. Кукурузная мука. Это была просто фантастическая находка. Набросившись на нее, я удаляла свой голод, все таки Фум был прав, зачем нужно зерно, когда есть мука. А потом поняла, что мука сыграла со мной злую шутку. Ее я не смогу отнести детям, в отличии от зерна. Остается только привести их сюда из убежища.

10

Игратцаа! Я люблю игратца. И пусть мои лапки пока не такие ловкие, как у мамы, и часто путаются, но я уже могу бегать, и прыгать, пусть еще не высоко. А еще я умею охотится. Вчера я сидел в засаде и целых пять раз поймал своего брата, а вот сестричку не смог. Она ловкая, но тоже не такая ловкая как мама. Зато я смог поймать мамин хвост! Ох, как же она разозлилась! Я даже испугался, но она просто отнесла меня обратно в логово. А потом спела мне песню, а я пел вместе с ней. Мне нравится эта песня. А вообще, в логове скучно, и мы выходим гулять. Сегодня мы тоже выбрались гулять, и забрались в здание, тут пахнет мукой. Мы долго игрались, а потом поняли, что дверь закрылась, и мы не можем вернуться в логово. Ох, вот мама разозлится! Ну пусть, это будет потом, а пока хочется спать. На этих мешках с мукой можно прекрасно поспать. Я удобно устраиваюсь, и ко мне тут же прижимается моя сестра, она всегда прижимается ко мне, когда мы ложимся спать. А вот братец, хоть и спит всегда рядом, но не прижимается к нам. Ну и пусть мерзнет. Что это? Что за звуки? Мы все поднимаем головы и смотрим вниз. Отсюда мы видим странных существ. Они противно голосят. И сами они противные. Маленькие и слабые. Какие-то ничтожества. Нужно поймать и рассмотреть поближе, а потом показать маме, пусть она объяснит.

11

Я вела детей по переулкам, и меня просто колотило от страха. Тварь могла быть где угодно, с того момента, как в амбаре закончилось зерно, она вновь стала непредсказуемой. Хуже было то, что на улице было светло, и нас было хорошо видно. Я хотела подождать до ночи, но испугалась, что мука исчезнет. Да, проклятый голод вновь гнал нас прямо на смерть, и мы нечего не могли изменить. Дети испуганно бежали за мной, голод прогнал из них всю игривость. Передвигаться было сложно, снег таял, но слой льда не пропускал воду, оттого всюду были огромные лужи и глубокие ручьй. А сам лед был скользким, мои ноги постоянно разъезжались, я часто падала и ударялась. Детям приходилось еще хуже, но они терпеливо бежали за мной. Когда мы наконец добрались до лаза, и пробрались внутрь, то некоторое время просто лежали на полу обессиленные, и даже голод не мог заставить нас