амбара, не желая уходить, то Фум уводил меня в другое место, где можно было чем-то поживится. Снег шел часто, заваливая все улицы, впрочем, нам он особо не мешал, он довольно быстро покрывался крепкой коркой, которая легко выдерживала наш вес. А потом, когда его уровень стал большим, Фум придумал рыть ходы внутри таких сугробов, и вскоре мы вполне спокойно перемещались, совершенно не опасаясь, что Тварь нас заметит. Иногда мы встречали других выживающих в городе, но Фум оказался прав, никто из них совершенно не стремился установить с нами контакт, а иногда мы получали угрозы, если оказывались поблизости с ними, и вскоре мы уже и сами стали такими же, осыпая угрозами тех, кто приближался к нам или нашему убежищу. А один нам и впрямь пришлось поколотить одиночку, который заплутав в снежных лабиринтах оказался перед нашим убежищем. Я уже не помышляла о полях, и даже с улыбкой вспоминала, как переживала о зиме,городе и Твари. Теперь же это место стало моим домом, настоящим домом.

6

Холод! Да, я не люблю холод, он мерзко кусает за нос, и лапы. Мне всегда неуютно на морозе, это единственное, что может удержать меня в логове. Мороз хуже дождя, от дождя можно спрятаться под крышей, от мороза сложнее спрятаться. В моем городе мало мест, где можно спрятаться от мороза. Ничтожества всегда радуются морозам, конечно, ведь у них появляется возможность гулять по городу. Гулять и считать город своим домом, местом где они могут быть в безопасности. Глупцы! Ничтожества! Когда я нервничаю, то мои когти не произвольно выскакивают вперед, мои любимые острые когти. Спокойствие, только спокойствие. Время поточить когти. Этих зарвавшихся глупцов пора проучить, показать их место, если у ничтожества может быть место. Я выхожу на улицу, я выхожу на охоту. Теперь это не просто прогулка, теперь это смертельная охота. Что? На улице мороз? Меня это не заботит, сейчас мороз мне не страшен, внутри меня кипит кровь, и мою душу рвет единственное желание, даже не так, мою душу иссушает жажда, жажда убийства, жажда крови. Ничтожества прячутся от меня, они думают, что способны спрятаться от того, кто вышел на охоту, от того, у кого охота в крови. Снег, всюду снег, это дитя мороза, ничтожества любят снег, они считают, что снег способен защитить их. Они думают, что снег их прячет, да я их не вижу, но я их слышу, слышу их шаги под снегом, слышу, куда они идут. Да, снег предатель...а я? А я идущая по снегу смерть, смерть которая вышла на охоту...

7

Мы бежали по лабиринту снежных завалов, и весело смеялись. Совсем недавно мы придумали эту игру, где нужно было догнать другого, коснуться, а затем убежать, скрываясь среди тех коридоров и тупичков, которые мы выкапывали среди снега. Иногда мы сталкивались, и принимались кататься по снегу, окутывая друг друга снегом, затем отряхивались, и продолжали веселье. Был мой черед ловить Фума, и я из-за всех сил стремилась его поймать, да, он был ловок и быстр, но порез полученный им когда-то давно, порой подводил его, напоминая о себе, и он начинал хромать, не долго, всего пару шагов, но этого хватало, чтобы догнать его. А после он принимался ловить меня, и пусть я была менее ловкая и быстрая, я всегда умела ловко прятаться, уходить в непредсказуемыее повороты, заставляя Фума промахиваться. Продолжалось это всегда долго, у нас было много сил и энергии, которую было совершенно некуда девать. Но всякий раз, после таких игр, нас одолевал голод. -Пойдем за зерном?-спросила я, когда мы в очередной раз покатились по снегу,-что-то кушать захотелось. -Пойдем, только сперва узнаем, где Тварь, сидит как дура, возле амбара, либо прячется, как нежинка от мороза. И мы двинулись по вырытому под снегом коридору, к тому зданию, которое служило нам наблюдательным пунктом. По дороге, мы принялись обсуждать результаты последних наших гонок, а затем начали спорить, является ли честным прятаться в ответвлениях, и закончили тем, что нужно прорыть еще несколько ходов. Мы приблизились к выходу и туннеля, и тут, совершенно неожиданно, Фум толкнул меня так, что я не удержалась на ногах, и плюхнулась в ближайший сугроб. Фум весело засмеялся, и продолжая издеваться швырнул на меня сверху еще снега. -Ах, ты! Кипя от негодования, я подскочила, и бросилась на Фума. Фум ловко развернулся, и помчался к зданию, собираясь подняться раньше меня. Я выскочила следом, и тут, мимо меня промчалось что-то совершенно черное, вначале мне показалось, что это с неба обрушилась глыба, которая накрыла собой Фума. Затем раздался жуткий вопль Фума, и глыба принялась разворачиваться, и я наконец осознала, что это Тварь, у которой из пасти торчал Фум, отчаянно пытающийся вырваться. Тем временем, пока мой разум еще только пытался осознать происходящие, мое тело действовало автономно, и ноги уже несли меня обратно в туннель. Мне частично повезло и я успела заскочить внутрь раньше, чем Тварь прыгнула, но все же она успела запустить свою лапу внутрь туннеля, и полоснуть когтем по моему боку, прям поверх ребер. Жалко пискнув от боли, я упала, и лишенная сил замерла, стараясь даже не дышать. А с улицы до меня доносились крики Фума, которые впрочем становились все тише и тише, пока совсем не стихли, а после сменились более жуткими звуками хруста костей и чавканьем, Тварь насыщалась... Затем все затихло, я лежала, боясь пошевелится, рана кровоточила и жутко болела, но я по прежнему боялась издать хоть звук. Потом я услышала звук шагов, это Тварь ходила по снегу, порой она проходила прям у меня над головой, иногда удалялась, затем в туннель протиснулась та часть ее головы, где находились пасть, и расположенный в верхней части нос принялся жадно втягивать воздух, затем морда исчесзла, а следом просунулась лапа, и принялась шарить, стремясь что-нибудь поймать. Затем лапа нащупала тот самый сугроб, в который еще совсем недавно меня толкнул Фум, и разгребла его. Затем снаружи раздалось недовольное фырканье, и лапа исчезла. Вновь раздались шаги, которые вскоре стали тише, и в скорее совсем пропали. Я с трудом поднялась, и пошатываясь, отправилась обратно в убежище. Рана уже не кровоточила, но по прежнему жутко болела. У меня кружилась голова, и перед глазами плыли круги, и иногда я опускалась на пол, чтобы передохнуть. И раз за разом я вспоминала слова Фума, который постоянно мне повторял, - “Мы выживем, выживем по той причине, что мы