Браслет обернула промасленной бумагой, но следовавшие за мной люди что-то объясняли любопытствующим, и толпа росла.

Я прибавила шагу – они тоже.

Я побежала – они тоже.

Я окончательно почувствовала себя загоняемым зверем.

Да что всем этим людям надо?

Тело вновь удивило выносливостью: бежала я легко, хотя дистанцию увеличить не получалось. Впереди показался еще один мост, другой конец которого тонул в тумане, уже без украшений, даже без перил. Перебежав через узкий канал, я заметила в тумане силуэты невысоких домов. Оглянулась – толпа остановилась у моста.

Я тоже остановилась.

Они кричали, махали руками…

В общем, даже без переводчика ясно, что я забрела куда-то не туда.

Но и к толпе выходить страшно.

Оглянулась на туманную улицу: пространство между домами здесь намного у́же, чем на противоположном берегу, и, в отличие от того берега, здесь не было фонарей. На грязной мостовой валялись косточки мелких животных.

Ну точно я в совсем неблагополучном месте.

Толпа призывала вернуться.

Мне одинаково не нравились оба варианта, оставаться здесь и идти к ним. Третий вариант, хм… Отошла чуть глубже в туман и присела, очень-очень желая, чтобы меня с той стороны не было видно. Судя по тому, как пристально вглядывались и спорили преследователи, задумка удалась.

Уже через полчаса на том берегу никого не осталось. А я, отдохнувшая и снова оголодавшая, вернулась в нормальную часть города. Редкие прохожие изумленно меня рассматривали, шарахались, но не проявляли такого интереса, как прежде.

Значит, я права: проблема в браслете.

Вдруг он снова, как при первой встрече с динозаврами (они цветочки по сравнению с тем, что везло двуколку по мосту), потянул руку в сторону. Отойдя в переулок, я развернула бумагу.

Не нравился мне этот браслет. Даже не за эльфийский изящный орнамент, а потому, что не могла объяснить его появление.

При дневном свете внимательно осмотрев браслет, я не нашла ни трещинки, словно его отлили прямо на руке, а ведь это невозможно. Но и узкой частью он не налез бы на кисть, даже если вывернуть суставы.

Сидел, что называется, как влитой.

Вновь обернув его бумагой от пирожков, я вышла на улицу и огляделась.

Район у моста с призраком был богаче.

Здесь – беднее.

За мостом без перил – трущобы.

Если мне нужны представители власти, надо двигаться туда, где живут люди побогаче.

Спешившие куда-то женщины, увидев меня, быстро перешли на другую сторону улицы.

Проводила взглядом их юбки… Да, неаутентично выгляжу.

Собрав волосы, засунула концы под влажную майку, надеясь, что хоть издалека будет менее заметно, что я девушка.

«Почему я больше не мерзну? – мелькнула мысль. Я старательно запинала ее куда подальше, потому что в ответ сразу пришла другая: – Покойники не мерзнут».

Люди расступались, буйволы жались к тротуарам. Химера бодро цокала когтями по мостовой, мы приближались к последнему перекрестку перед патентным бюро. Я поднял руки, собираясь натянуть поводья, но их дернуло влево.

Какого… Не успел додумать, запутавшаяся в лапах химера сшиблась с четверкой травоядных ящеров и пробила пятью передними рогами карету.

Карету с гербом министра внутренних дел: меч, пронзающий шестикрылую химеру. Ну так по геральдическим описаниям. Мне всегда казалось, что меч просто торчит в дохлой твари.

Сейчас меня обвинят в измене, покушении на жизнь и вообще…

Взревело черное пламя, заключая меня и скулящую химеру в непреодолимый круг.

Захотелось провалиться сквозь землю. Или в другой мир. Я схватился за пристегнутый к багажной полке портальный узел.

Бедный район затянулся. В общем-то, это логично: бедных больше, чем богатых. Но впервые я ощутила это географически.

Зато здесь не использовали динозавров, что несказанно радовало психику.

Склонив голову, я брела между обшарпанных мрачных домов, искоса поглядывая на пялившихся на меня прохожих. Два непрезентабельных парня, переглянувшись, зашагали за мной. Сердце бешено застучало, я двинулась быстрее, хотя давала о себе знать усталость.

Они тоже ускорились, так мы и топали. Я оглядывалась в поисках помощи. Редкие прохожие, в отличие от прежних, интереса ко мне не проявляли. И прохожими этими все чаще становились измученные женщины.

Их мой вид если и удивлял, то не до бледности или гневного румянца, они не пытались уйти с моей дороги.

Оглянувшись, я не обнаружила своих преследователей.

Так, отлично.

Огляделась: и куда идти? В какую сторону ни посмотри – везде однотипные простенькие дома в два-три этажа.

Решила выбрать путь наугад. Зажмурилась, покружилась, открыла глаза и пошла.

Мимо пробежал на четырех лапах динозавр, впряженный в двухместный кеб. Я даже не испугалась, ну динозавр и динозавр.

Немного не доезжая до покосившегося крыльца, он остановился. Пассажир открыл дверь.

Из подворотни, напротив которой он встал, вышла пожилая женщина с девочкой лет семи в латаном-перелатаном платье. Девочка пыталась отступить назад, но женщина крепко держала ее за запястье стиснутой в кулачок руки.

Из кеба вылез хорошо одетый мужчина и, тростью убрав с личика девочки светлую прядь, набалдашником коснулся подбородка, заставляя посмотреть на себя.

Внутри у меня все взбунтовалось, я прибавила шаг. Девочка голову подняла, но смотрела вниз. Набалдашник трости скользнул по ее шее, плоской груди. Мужчина презрительно искривил губы. Ухмылка не скрыла похотливого выражения его лица, даже наоборот. Он протянул руку назад, из кареты показалась мужская рука и вложила в его ладонь мешочек. Мгновение – и тот оказался у женщины.

Мужчина ухватил девочку за шиворот и потащил в кеб.

Я сорвалась на бег. Одна часть моей личности отказывалась принимать тот факт, что среди бела дня на улице продавали ребенка. Другая помогла увернуться от хлыста кучера и врезать извращенцу. Еще миг, и я отступила с оцепеневшей девочкой в охапке. Та была столь худа, что сквозь платье чувствовались ребра.

Первый мужчина стонал на мостовой. Второго, все еще сидевшего в сумраке кеба, перекосило, он что-то тявкнул. Женщина с деньгами растворилась. Первый мужчина уже поднимался, бешено глядя на меня. На его пальцах разгоралось пламя.

Пламя на руке.

Настоящий огонь.

Девочка выскользнула из моих ослабевших рук. Я посмотрела на мужчину в кебе: холеный, и взгляд такой… опасный. Его пальцы засияли ядовито-зеленым светом.