Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одет он был опять же в стиле денди девятнадцатого века, в темный костюм, подчеркивающий ширину его плеч и узость талии. В общем, джентльмен. Только без трости.
Безумно глядя на мой браслет, он взъерошил пятерней волосы – и я его узнала! Это же тот лохматый идиот, который на меня эту штуку напялил! И никакого мелирования у него не было.
Идиот посмотрел на мои волосы. Снова уставился на браслет. Расслабившаяся было девочка крепче в меня вцепилась. Мне тоже от такого взгляда стало не по себе: а вдруг это все же маньяк? Хотя выглядел он скорее испуганным, чем грозным. Может, полицейские раскусили его маньячный план?
Брюнет задумчиво обхватил ладонью подбородок вместе с губами и, не отрывая от меня взгляда, прошелся из стороны в сторону. Что-то тявкнул и сделал несколько шагов. Присел на корточки, разглядывая меня снизу.
В дверном проеме появился хозяин кабинета, что-то замявкал. Вставший брюнет внимательно его слушал. Я разобрала только многократно упоминание Дрели, дрелек, несколько раз «генерал» признался: «писи мы, писи мы». Помахал рукой, и в комнату прошел бледный полицейский, который возле рынка схватил меня за браслет (рука висела на перевязи). На этот раз череда «писи мы» участилась. Неужели у них полицейские называются «писимы»? Но как-то было не смешно: похоже, на меня жаловались.
Брюнет схватился за голову, сильнее взлохмачивая волосы. Алкаш несчастный, чтоб тебя похмелье тяжелое мучило!
Травмированный полицейский жалобно-жалобно запричитал. «Генерал» временами вставлял пару слов. Замахав руками, брюнет указал на меня и потявкал.
Это типа я во всем виновата? А не он, навесивший на меня эту опасную штуку! Кстати говоря, а у меня рука не отсохнет?
С опаской уставилась на браслет.
Обреченно вздохнув, брюнет что-то мявкнул и указал мне на дверь.
Кажется, меня возвращали маньяку.
Маньяк при этом выглядел очень несчастным, словно его приговорили к чему-то страшному. Ну а я что? Зачем портить жизнь какому-то маньяку? Я, наверное, лучше в участке останусь: тут все добрые, пирожными угощают, меня побаиваются… Может, помогут оформить визу.
В животе пронзительно заурчало. Брюнет вскинул брови. Ну заурчало, и что? Я только благодаря доброте торговца пирожками не лежу сейчас в голодном обмороке.
Брюнет протянул мне руку.
Все равно не пойду. Наоборот, глубже в угол дивана забилась и упрямо вскинула подбородок. Брюнет затявкал и замявкал, тоже что-то о дрелях заговорил, о бабах или баобабах.
– Не понимаю, – процедила я.
Почесав голову, брюнет подтянул левый рукав, демонстрируя браслет, как у меня. Но это же не повод идти куда-то с незнакомым мужчиной! Даже если этот мужчина мне что-то насильно подарил.
Он, похоже, считал иначе: указывал на дверь, что-то говорил, тряс браслетом.
Посмотрела на его руку, на свою… Ну да, одинаковые узоры на побрякушках. Взгляд скользнул с моего браслета на золотой ободок обручального кольца. А кольца у супругов тоже одинаковые.
И тут меня прошиб пот – а до колец ведь брачные браслеты использовали!
– Нет-нет-нет! – Я приподнялась.
Обнимавшая меня девочка висела на шее, и я рухнула на сиденье, переводила взгляд с моего браслета на браслет брюнета, туда и обратно, туда и обратно.
Посмотрела на его лицо. Неужели он мой муж по местным законам? Он, тряся рукой с браслетом, закивал. А может, даже не муж: вдруг эти браслеты означают, что я его рабыня?
Да что же мне так не везет-то?
Хозяин кабинета жестами предлагал мне следовать за брюнетом и заискивающе улыбался. Раненый полицейский тоже указывал на брюнета, всем своим видом предлагая идти за ним.
Сбагривают.
Брюнет тоже поочередно показывал на себя и на дверь.
А выглядел он отнюдь не хрупко, даже наоборот. От такого трудно отбиваться. К тому же, судя по всему, в моем появлении здесь (где бы это безумное «здесь» ни находилось) виноват этот гаденыш.
Посмотрела ему в глаза: добрые. Натурально такие добрые-добрые. И печальные. И испуганные немного. В общем, глаза человека, который вроде не обидит.
Но, судя по моей семейной ситуации, в людях я разбиралась плохо, так что верить этому сомнительному типу с добрыми глазками не стоило.
У «генерала» начал нервно дергаться уголок растянутого в улыбку рта. Брюнет снова указал на свой браслет, на мой и двумя пальцами изобразил шагающего к двери человечка.
Вообще странная ситуация: здесь много мужчин, а меня, явно не понимающую языка и упирающуюся, дружно уговаривают. Не уводят под белы рученьки, не лупят дубинкой по голове, не перекидывают через плечо и не тащат в пещеру, а уговаривают.
Может, иначе не могут?
Посмотрела на перевязанную руку полицейского, на свой браслет, на натянутые улыбки его и «генерала», на брюнета-идиота, самозабвенно повторявшего шагания человечка из пальцев к двери…
Похоже, в действиях они как-то ограничены. Но ведь меня до этого свободно хватали и дергали. А прикосновение к моему браслету закончилось травмой.
Получается, этот браслет что-то вроде электрошокера или перцового баллончика? И эти уговаривальщики боятся, что я их браслетом припечатаю? От сгустков огня и зеленого света я тоже вроде защищена, так что…
Наверное, можно и пойти с этим альтернативно одаренным владельцем похожего браслета. Вдруг домой вернет.
Хотела встать с девочкой на руках, но почувствовала, насколько устала и расслабилась, сидя на мягком теплом диване. Подтолкнула ее, чтобы слезла с колен. Девочка вцепилась в меня и заскулила. Сердце оборвалось. Быстро стала гладить ее по спутанным волосам.
Похоже, придется нести.
Крякнула от напряжения, но встала. Девчонка обхватила меня ногами, как коала. Стоило шагнуть к двери, как брюнет указал на девочку и недоуменно вскинул брови. Затем изобразил руками, будто что-то берет и передает это «генералу». Тот закатил глаза и поджал губы.
Крепче прижала девочку к себе и повернулась, как бы защищая ее от брюнета. Грозно нахмурила брови и вообще сделала зверское лицо. Ну а что делать, если руки заняты и кулак не покажешь?
Вздохнув, брюнет схватился за голову и, махнув рукой на дверь, вышел первым.
На дрожащих от усталости и напряжения ногах я отправилась следом за ним. Провожало нас, наверное, все отделение полиции. Моделей на подиуме не разглядывают с таким вниманием, с каким пялились на меня, идущую в мятой влажной одежде, растрепанную, измотанную и с грязной девочкой в лохмотьях.
К счастью, девочка сообразила, что я ее не бросаю, и возле лестницы сползла с меня, взяла за руку. Иначе мы рисковали скатиться вниз кубарем.
Брюнет шел не оглядываясь. В самой его походке чувствовалась какая-то обреченность. На первом этаже, в отделанном мореным деревом холле, он развернулся (меня поразила мертвенная бледность его лица) и о чем-то переговорил с провожавшим нас «генералом». Тот покачал головой и развел руками.