— Да, неохота превращать хорошую работу в напрасную. Только чур: он спит от меня с подветренной стороны — и никаких проблем.

Балур заворчал. Возможно, в знак одобрения.

— Эй, — сказала Летти, словно озаренная внезапной идеей, — ты, случайно, не видел кошелек?

— Я видел мир, — мечтательно ответил Фиркин. — Я видел планы. Я видел письмена на панцире черепахи. Я видел внутренности коровы.

Он кивнул, довольный собой.

— Там, внутри, было тепло, — добавил он.

— Понятно, — заключила Летти. — Я посмотрю вон там.

Пока продолжались розыски, Фиркин убрел к выходу из пещеры. Билл испугался: вдруг старик вздумает уйти в ночь? Но Фиркин остановился и, смутно обрисованный лунным светом, воззрился в темень, бормоча непристойности.

Летти с Балуром, похоже, теряли остатки терпения, которых и без того было не очень.

— Ох ты, драный конец клятого Суя, где ж этот кошель?! — прошипела Летти, сплюнув. — Куда его дел тот мелкий ублюдок?

— Может, ты его суть неправильно выследила? Может, оно суть не той пещерой?

— Ну да, давай будем оскорблять мой профессионализм. И тогда, по-твоему, ситуация выправится? Разве что достанешь меня до предела, и я тебя выпотрошу, а шкуру продам. Хотя тут…

Она шлепнула себя ладонью по голове.

— Проклятье, толку с тебя! Мешок с объедками — и то лучший напарник.

— Да, и разговаривать с ним суть приятнее, — добавил Балур, пожав плечами.

Билл понимал: сейчас лезть в их разговор — все равно что совать руку в огонь. Узнать-то узнаешь, насколько он горячий, но заплатишь своей шкурой. Летти — привлекательная женщина, но груды трупов вокруг очень убедительно показывают: она свои угрозы с легкостью претворит в жизнь, если захочет. Но все же, несмотря на протесты рассудка, Билл обнаружил, что двигает челюстью.

— А может, он прав, — предположил Билл, указывая на ящера. — Вдруг здесь есть и другая пещера?

Летти закатила глаза. Углы на лице стали резче.

— Осмотрись, — посоветовала она. — Здесь шестьдесят четыре трупа. Еще восемнадцать мы оставили на перевале. То есть гоблинам приходилось ловить лесную живность для прокорма восьмидесяти двух ртов. А это значит, что кусок леса, нужный для прокорма этой орды, — самое малое миль двадцать вокруг пещеры. А это значит, что, если другое племя позарится на этот кусок леса, гоблины будут драться, пока одно из племен не передохнет полностью, а вареные глаза побежденных не станут послеобеденным лакомством победителей. А это значит, что если только я не полная гребаная идиотка, не способная выследить даже собственную бабку на пути из спальни к нужнику, то эта пещера — единственное гребаное место, куда мог прибежать гоблин, укравший кошель. Но гребаный кошель, мать его, не здесь!

В ее руке снова, как по волшебству, появился кинжал. Летти швырнула его в кучу трупов. Он вошел по рукоять в спину мертвого гоблина. Летти плюнула вслед.

Билл подумал, что в профессионализме Летти есть что-то очень сексуальное. Конечно, сама область этого профессионализма — жуткая донельзя, но, с другой стороны, она гораздо интереснее сбивания масла, разведения скота и прочих занятий девушек деревни.

— А может, он уронил кошель? — предположил Билл вопреки инстинкту самосохранения.

Он пытался объяснить себе, что общение с огнем обычно портит внешний вид мотыльков и лезть не стоит, — но сдержаться не мог.

Летти закрыла глаза.

— Он бывал крепко бегущим, — проворчал Балур. — И думающим про не умереть больше, чем про разбогатеть.

Летти застонала.

— Суть очень простое для нас пропустить, — продолжил Балур. — Мы сосредотачивались на самой твари.

Летти закрыла ладонями лицо.

— Возможно, тайник, — неумолимо продолжал ящер. — Суть специальное прятальное место. Оставить кошель и вернуться потом, когда проясняется. Зашвырнуть даже на дерево. Суть тайник на бегу.

— Заткнись! Просто заткнись, — попросила Летти, опускаясь на колени. — Да что б этому всему провалиться!

Билл протянул руку, чтобы ободряюще похлопать по спине, но Балур покачал головой.

— У меня однажды была монета, — прокомментировал Фиркин от входа. — Но ушла от меня. Вот ведь сука!

Дальнейшее случилось так быстро, что Билл едва заметил движение. Летти яростно заревела. Перед глазами мелькнуло. И вот уже она придавила Фиркина к стене, схватив одной рукой за глотку, во второй сжимая кинжал.

— Ты, гребаный!..

— Простите? — послышалось снаружи.

Новый голос, причем очень женственный, заставил Летти замереть. Все уставились на гостью, стоящую у входа в пещеру. Гостью укрывал серый дорожный плащ с низко опущенным капюшоном, затенявшим лицо. Смуглые руки с длинными тонкими пальцами были сцеплены на груди. Глядя на них, Билл подумал о маленьких певчих птичках.

На мгновение воцарилась тишина.

— Мошонка Рыга, — выговорила Летти, не отпуская извивающегося Фиркина, — сколько еще людей забредут в эту проклятую пещеру? Может, я пропустила какой-то трижды гребаный указатель?

— Суть пропустила так же, как наше гоблином выброшенное золото, — проворчал Балур.

Летти развернулась, наставила в его сторону острие.

— Не вздумай, мать твою, начинать!

— Знаете, мне все-таки кажется, что я ошиблась пещерой, — сказала женщина у входа.

В ее голосе проскользнула нотка утонченности, заставившая Билла слегка выпрямиться и пригладить ладонями рубаху. Вернее, размазать по ней пятна крови.

— Э-э, ну я пошла, — выговорила женщина в плаще и ступила наружу, назад к сплошной пелене дождя, окутавшей ночь.

Но дрожь в ее голосе не ускользнула от Билла. Он видел: с краев капюшона вода льется ручьем. Полы тяжело раскачиваются. Женщина наверняка промокла до костей.

— Постойте! — сказал он. — Вам нельзя под дождь.

Все посмотрели на него. Даже Фиркин, припертый к стене.

— Но она ведь промокла, — сказал Билл и обвел рукой пещеру. — Она под дождем умрет.

— Кажется, ты слишком много говорящий это, — заметил Балур. — Это суть нездоровое пристрастие.

Билл поглядел на шестьдесят четыре гоблинских трупа. Конечно, это у него, бедного фермера, нездоровые пристрастия. Хотя, принимая во внимание разницу в размерах между фермером и ящером, лучше помолчать о пристрастиях.

— Да уж, такая выдалась ночь, — заключил вместо этого Билл.

Летти хохотнула и отпустила Фиркина. Лохматый безумец осел на пол и отполз.

— Добро пожаловать, — сказала Летти женщине. — Давайте разведем огонь и погреемся. Сделаем хоть что-нибудь толковое в этот поразительно дерьмовый день.