— Э-э, ммм, — выдал он, подыскивая нужный ракурс, — а как там пророк?

— А отчего сам не спросишь? — удивленно спросил Фиркин. — Вот он прям тут сидит.

Старик указал пальцем на Балура.

Билл почувствовал облегчение настолько огромное, что едва не воспарил к солнцу.

— Балур — пророк? — переспросил он, еще не веря, что все так замечательно.

— Он говорил мне сам — таки да, — подтвердил Фиркин, пожимая плечами. — Сказал, что пророк хочет пива и шлюх, в таком вот порядке, а он пророк, и потому надо слушать и доставить, и живо. Я огласил, мол, пророк сказал: пива и шлюх; и вдруг они оказались повсюду.

Он несколько раз моргнул и потер лысину.

Билла ужасала необходимость развивать тему, но что поделаешь?

— Но ведь он сказал тебе в Африле, что пророк — я.

— Ты сказал, что не пророк. Он сказал, что ты пророк. А теперь он говорит, что пророк — он, — поведал Фиркин и пожал плечами. — Я всего лишь передаю слова пророка. Не буду ж я с ним спорить? Ты глянь на его размеры!

Билл глянул на Балура.

Ящер кивнул.

— Должно сказать, я суть изрядно великолепен в области размера.

Билл смешался, не зная, что и сказать. Все выходило так замечательно! А Билл не был вполне уверен, что с ним может происходить замечательное.

Фиркин щербато ухмыльнулся и шлепнул его по плечу.

— Билл, а мы ведь сделали это. И прям так, как говорили долгими ленивыми вечерами много лет назад. Мы погубили всех драконов, освободили людей и разбогатели.

Он внезапно обнял Билла. Крепко.

— Мать честная, я по-настоящему горжусь тобой, — сказал он, и его голос по-настоящему дрожал от волнения.

Билл смотрел на него, не в силах выговорить и слова.

— Ладно, — произнес Фиркин и встал. — Я пошел разносить благую весть и всякое такое. Как бальзам на душу. Только ртом. Хотя бальзам, вообще-то, ртом не разнесешь. Ну можно, конечно, но весь будет в слюнях.

Он потянулся.

— Знаете, я только так, ноги размять.

Он побрел прочь, временами прикладываясь к бурдюку.

Билл глядел Фиркину вслед, и тучи в душе рассеивались одна за другой.

— Ты понимаешь, о пророк, что теперь ты надолго с ним? — спросила Летти у Балура.

— Я его суть приструню, — безмятежно предположил Балур. — Посмотри на мой размер.

Летти издала краткий смешок, обернулась и посмотрела на Билла.

— А как насчет тебя? — спросила она.

Затем она поцеловала его, и на минуту весь мир стал мягкостью ее губ и ароматом волос.

Она отодвинулась и спросила:

— Кем ты собираешься стать?

Билл глядел еще секунду на удаляющегося Фиркина, потом посмотрел на Летти. И на мир за ней. На празднующие толпы. На мертвых драконов. На голубое небо и белое солнце. И вдруг понял с абсолютной ясностью, кем станет.

— Я собираюсь стать счастливым, — ответил он.

Я хотел стать автором героического фэнтези с девяти лет. К добру ли, к худу ли, но я им стал. Мне помогли, и я бесконечно благодарен всем помогавшим, а прежде всего родителям, терпеливо сносившим мои чудачества и отправившим меня в первое путешествие по Средиземью. Я благодарен Грегу Макклэнахану, познакомившему меня с «Подземельями и Драконами» и давшему почитать «Сагу о Копье». Без Грега я не стал бы и вполовину таким нердом, какой я сейчас. Я благодарен Адаму Брауну, самопровозглашенному комедийному гению и моему первому подельнику в литературных злодействах. А еще я благодарен Полу Джессапу, Натании Бэррон, Мишель Мюнцлер, Жаку Барсии, Джем Гэйтс, Гарри Маркову, Берит Эллингсен и прочим из литературного объединения «Broken Circles» — они стали для меня постоянным источником вдохновения и веселья. Кто угодно был бы рад знакомству с этими людьми! Спасибо Джеффу и Энн Вандермеер, представившим меня литературному агенту. Спасибо Говарду Морхайму, упомянутому агенту, возможно единственному встреченному мной настоящему волшебнику. Спасибо Биллу Хинтону, моему редактору, решившему попытать счастья со мной и этой серией. Его советы и энтузиазм совершенно неоценимы. И наконец, огромное спасибо моей жене Тами, моей музе, первому редактору, принцессе в башне. Тами спасла меня. Без нее ничего бы не было.