доске СССР — понятия не имела. Ну, разве что, кроме пары-тройки самых таких, которые на слуху потом были…

Страшно захотелось выпить. А вот этого категорически нельзя! Ишь, травить нежный детский организм! В нашем случае альтернатива единственная — что-нибудь вкусное съесть.

Я решительно взяла карточку-ключ, свой кошелёк (тот самый старенький и задрипанный, который дала мне бабушка) и пошла в ресторан.

Я, видимо, попала в самый неторный час, потому что народу по ресторанным меркам считай что и не было. Так, сидело за дальними столиками человек пятнадцать. Я выбрала место и раскрыла меню. Тэкс. Жрать мы хотим не особо, просто грусть-тоску заесть, значит, нужно что-нибудь вкусненькое. Я пролистала в конец книжечки, где в разделе «десерты» значилось неопределённо «пирожное».

Нет, ну вот как так? Что значит «пирожное»? Заварное, песочное, безе или ещё какое? Что это за социализм такой, уравнивающий все пирожные друг с другом? Даже мороженое вон трёх видов.

И вообще, я сладкое не хочу. Закуску? Раз уж выпивку нельзя, мдэ.

— Что-нибудь выбрали?

Рядом с моим столиком остановилась официантка.

— Думаю, сейчас мы с вами быстренько определимся.

Она оглянулась:

— А из взрослых кто-нибудь придёт?

— Взрослые заняты. Не погибать же мне с голода, правильно?

Девушка покосилась на мой видавший виды кошелёчек. Сомневается в платежеспособности?

— Уверяю вас, у меня есть деньги, и они больше шуршат, чем звенят, — я потрясла своей мошной, как бы пошло это ни звучало.

Но официантку, похоже, это не убедило. Справедливо, учитывая, что там у меня мог лежать и рубль. Я вытащила из кошелька десятку и положила рядом с собой на столе:

— Давайте будем двигаться в пределах этого бюджета, хорошо? Итак. О! А что у нас насчёт икры? Заморскую баклажанную оставим иностранцам, чёрную я тоже не люблю, сосредоточимся на красной.

— Из красной только кетовая в яйце.

— Фтопку* яйцо. Хотя, если у вас раскладка, куда повар денется. Ладно… давайте так: три порции икры, пару ломтиков белого хлеба — только не сухого французского багета, а нежного, нашего, родного советского батона — и две порции сливочного масла. И чай с лимоном, с двойной порцией сахара. А на остаток конфет шоколадных, сколько там получится. Спасибо заранее, — я закрыла меню и мило улыбнулась. Девушка улыбнулась тоже. Вообще, советский сервис не особо обязывал работников изображать приветливость, сотрудники почти любого сервиса в девяноста процентах случаев были суровы как терминаторы, так что тут было видно, что поднатасканы они на иностранцев.

*«В топку», конечно же.

Это сленговое…

Официантка ушла, а я подумала, что не спросила: икра не паюсная, я надеюсь? Паюсную у нас Вова любит. Хотя, чего это я — как бы они её в яйцо-то запихивали?

В общем, попила я чаю с бутербродиками. Неплохо. Прям настоящая кетовая икра, крупненькая такая. Яично-белковую «упаковку для икры» оставила в пользу бедных. И даже в номер успела вернуться раньше мамы с Женей, иначе не избегнуть бы мне очередного приступа матушкиной паники.

Скажу сразу, бо́льшую часть этой недели мы потратили на прогулки по Москве. Походили по разным музеям, куда я хотела попасть, и в зоосаде были, и в парке аттракционов. Мама с Женей поехали на здоровенном колесе, я сказала, что спасибо, я вот тут, около будки контролёра постою, и никто меня не украдёт.

— Ты, главное, Женя, её держи, когда она сверху выглядывать будет, проверять меня.

А то знаем мы, «на высоком на гора адын дэвушка гулял…»

Ну, и по магазинам ходили, конечно. Хорошие у них тут магазины, не в пример нашим. Даром что Иркутск областной центр, а снабжается — деревня деревней. Или уж в начальстве у нас тюхи сидят. Или, что тоже вероятно, ворья развелось много. Эх, побыл бы Андропов у власти побольше, поприжал бы им хвосты…

В парке, между прочим, нас даже останавливал противотунеяднический патруль. Да, такая при Андропове появилась замечательная как бы гражданская инициатива. Выясняли: есть ли у народа основание в будний день праздно шататься. Увидели наши билеты на самолёт, сразу отвалили.

В пятницу, между прочим, случился первый звонок — практически за секунду до того, как я собиралась сказать себе, мол, ну вот, и сегодня ничего не состоится. Из издательства «Правда»! Позвонили вполне буднично, сообщили адрес редакции, куда и ко скольки подъехать, тырым-пырым. Мы собрали документы и выдвинулись. Там я просидела в приёмной, никто меня не приглашал, в светлые очи мои не заглядывал. «Председательницу» взяли в журнал «Смена», выходящий два раза в месяц — по две главы в номер, с марта по ноябрь. Заполнили бумажки — а дальше всё должно было происходить примерно как с детскими журналами.

Я сидела, прислушиваясь к негромкому разговору в кабинете, а внутри моей творческой головы сумасшедшие тараканы пили шампанское, орали и взрывали фейерверки.

А-а-а!!!

Это было так здорово, что у меня в зобу дыхание спирало! Честно-честно! Мы зашли в молочное кафе, отметили это дело молочным коктейлем, а вечером за ужином — ещё и шампанским (я лимонадом, конечно же).

Это был очень серьёзный прорыв, правда. «Смена» хоть и считалась молодёжным журналом, но публиковались там вполне взрослые и очень даже популярные авторы, а тираж перевалил за миллион. Каждый раз, когда я думала, что «получилось», начинала раздуваться как воздушный шарик. Поэтому товарищ из второго издательства меня прямо-таки приземлил.

Издательство называлось «Советская Россия». Я, если честно, никогда о таком не слышала, хотя нам его презентовали чуть ли не как титульное издательство именно РСФСР. Главное состояло в другом: среди знакомых деда нашёлся человек, который знал нужного человека, у которого имелся выход на редакцию. И это решало всё дело.

Предварительная договорённость была достигнута, роман понравился, получил принципиальное одобрение и даже, вроде бы, серия у них была, подходящая к тематике «Председательницы» — «Люди Советской России», кажется так. И тут позвонивший человек сказал, что ему нужно подъехать, прояснить кое-какие вопросы. Какие вопросы? Мутновато как-то это всё звучало и сильно походило на то, что кто-то в промежуточных звеньях согласований хочет немножко денежек.

06. СЛЕДИ ЗА СОБОЙ, БУДЬ ОСТОРОЖЕН*

*Фраза и одноимённая песня В. Цоя

из «Чёрного альбома» 1991 года.

СКОЛОПЕНДРА

19 июля 1983, вторник

Должность у человека, пришедшего на собеседование, была длинная и сложная, многосуставчатая какая-то вся, как сколопендра, (вроде бы помощник чего-то где-то из отдела не то что бы прям технического, но по ощущениям типа того; и он ещё это всё как-то так быстро произнёс, что я не стала напрягаться, переспрашивать и запоминать, назвав дядьку про себя просто «связист» (тем более, что нечто похожее на «отдел по связям», кажется, где-то в середине его должности мелькало…).

Я сперва не поняла, отчего он решил приехать сам. А потом ка-а-ак поняла! Чтобы как гость пройти в «Космос»! А потом ещё, возможно, покушать на халяву. Может, он и ещё чего хотел — тут и фарцовщики, между прочим, толклись, несмотря на обилие госбезопасников. Вдруг гражданин связист джинсы, скажем, прикупить планировал?

Мы сидели в зале одного из гостиничных ресторанов. Мама и Женя вообще ничего заказывать не стали — мы ж недавно с шведского завтрака. Я, чтоб с пустыми руками не сидеть, взяла яблочный сок. А господин связист вкусно кушал. Между делом он задавал странные малосущественные и (честно скажем) высосанные из пальца вопросы. И как-то так вкривь разворачивал разговор, что выходило, будто книгу-то посмотрели, но по сути она так себе и вообще слабовата, однако, он мог бы поспособствовать…

Женя понял, куда ветер дует и посмотрел на меня. Я брезгливо поморщилась и отрицательно покачала головой. Нет. Если уж кому и заносить — так точно не этому слизняку.

— Простите, но автор против, — перебил Женя витиеватый заход связиста.

— Э-э-э… а как вы узнали? — несколько обескураженно спросил тот. Оторопел, должно быть, от такого лобового ответа. Он-то вон какой вьюн…

— Так вот она, — Женя кивнул в мою сторону.

Связист уставился на меня. Хороший какой взгляд. Натуральный. Хоть в кино снимай.

— Это автор?..

— А что вас, собственно, не устраивает? — я поставила на стол сок и сложила руки замочком.

— Давайте прекратим этот бессмысленный разговор, — сказал связист и упёрся ладонями в подлокотники, собираясь вставать.

— Вы действительно считаете, что в нашей советской стране существует дискриминация по возрастному признаку? — отчётливо спросила я. — И что обычный советский ребёнок не имеет права на творчество? — дядька