крейсера и миноносцы провели разведку вокруг конвоя и, не обнаружив никого, снова заняли свое место в ордере. Уже к полудню всем трем миноносцам приказали оставить под парами только один котел для обслуживания радио и экстренного маневрирования и подать буксиры на транспорты. Поскольку эта часть перехода считалась самой безопасной, топливо на них требовалось экономить. Путь впереди был еще не близкий, а состояние моря не позволяло передать уголь с кораблей эскадры.

Поднять шар в такую погоду оказалось невозможно, поэтому для разведки на десять миль вперед отправили «Богатыря». Между ним и конвоем выдвинули «Терек» в качестве репетичного корабля. Вести передачу беспроволочным телеграфом разрешалось только в крайних случаях, но на прием все станции работали постоянно. Места на флангах заняли «Светлана» и «Донской», отойдя на дальность уверенного чтения сигналов.

Во второй половине дня услышали частые, но не ясные и слабые сигналы далекого телеграфирования станциями типа «Маркони», как у японцев. Депеши шли шифром и доходили не полностью. Из получаемых клочков текста их смысла разобрать не удавалось. Поскольку сила сигналов не увеличивалась, тревогу объявлять не стали. До самого заката не встретили ни одного судна. Ветер продолжал набирать силу, разводя встречную волну. А к ночи небо озарилось зарницами.

Едва стемнело, шедшая на левом фланге «Светлана» обнаружила небольшое парусное судно, явно пытавшееся скрыться. На него фонарем передали приказ остановиться, но оно никак не реагировало. А когда крейсер начал приближаться, почти все паруса сразу скользнули вниз. Как только стало ясно, что это не помогло, а затеряться в темноте не удалось, с него послышались выстрелы.

В ответ открыли огонь наши трехдюймовки, поскольку решили, что наткнулись на японский миноносец, маскировавшийся под рыбака. Однако в темноте долго не могли добиться попаданий в скакавшую на волнах цель. А когда «Светлана» положила лево руля, чтобы уйти с вероятного пути торпед, траектория движения крейсера пересеклась с петлей маневра уклонения, предпринятого японцами. Подыграла и встречная волна.

Прежде чем что-то успели предпринять, крейсер нагнал и протаранил злополучную посудину, из-за которой пришлось наделать столько шума. Перед этим ее успели разглядеть, опознав как обычную двухмачтовую шхуну под штормовыми парусами. В последний момент она покатилась в сторону, едва не уйдя от удара, получившегося в результате скользящим. Но хлипкому деревянному корпусу с лихвой хватило и этого. Судно быстро легло на борт и пошло ко дну.

Из воды успели выловить только троих, оказавшихся мобилизованными рыбаками. На крейсере по-японски никто не говорил, зато имелся экземпляр военно-морского разговорника под редакцией флагманского переводчика Позднеева, только что выпущенного во Владивостоке небольшим тиражом и выданного всем командирам кораблей. Благодаря ему и карте, на которой японцы показывали, о чем идет речь, узнали, что только что потопили патрульную шхуну «Кавасаки-мару» № 4, несшую дозорную службу к востоку от скалы Лианкур. Из-за ухудшения погоды она направлялась к своей стоянке у острова Дажелет, чтобы переждать шторм, но наткнулась на эскадру. На судне имелся радиопередатчик с пародинамо, но отправить сообщение не смогли. Из-за грозы весь эфир оказался забит атмосферными помехами. Есть ли поблизости другие дозорные суда, пленные не знали. Они лопотали что-то еще, но все остальное было уже совершенно непонятно.

Считая, что эта встреча была более-менее случайной, учитывая погоду, предположили, что дозорную линию удалось удачно преодолеть. Исходя из этого, Рожественский приказал курса и скорости не менять. Надеялись достаточно быстро успеть выйти из опасного района. Но по мере удаления грозового фронта на север условия радиосвязи постепенно улучшались. Это добавило поводов для тревоги. Сквозь фон помех стали пробиваться сигналы, явно искусственного происхождения. Спустя меньше чем час по принятым коротким фрагментам текста удалось определить, что передача ведется с японской станции, военно-морским кодом и откуда-то поблизости.

Разобрать ее полностью не удалось. Но и после расшифровки ясности не добавилось. Все время повторялась одна и та же кодовая фраза. Что она означает, никто сказать не мог. Вполне могло оказаться, что стрельбу слышали с другого разведчика, и он сейчас следит за нами, прячась среди волн.

На всякий случай установленный на «Александра» передатчик «Маркони» с «Суворова»[2] начал забивать японское телеграфирование своим, как только оно возобновлялось, используя станцию менее чем на половину мощности и японскую азбуку. Была надежда, что такая мелкая пакость будет принята за случайные дружественные помехи. Хотелось верить, что нас все же пока еще не видят.

Надежды рухнули в половине двенадцатого ночи. Совершенно неожиданно, справа по борту, буквально из-под носа «Донского», в небо взлетело сразу несколько разноцветных ракет. По судну, давшему этот сигнал, немедленно открыли огонь, но быстро потеряли из вида. Почти сразу этот ракетный залп был продублирован кем-то еще, милях в пяти западнее, и заработал еще один передатчик, совсем близко. Его сигналы сразу забили уже без церемоний мощным «Телефункеном», едва услышав, но два первых слова депеши, передаваемой открытым текстом: «Большие корабли…», все же успели уйти в эфир.

При планировании мероприятий по перехвату еще только приближавшейся к японским берегам эскадры Рожественского в Токио приняли решение развернуть несколько дозорных линий от островов Гото и Квельпарта до островов Оки. После того как «Терек», возвращаясь с Цусимы, обстрелял небольшие каботажные и рыболовные суда у островов Оки, были развернуты дополнительные патрули на этом направлении из конфискованных рыбацких и немногих, уже оснащенных радио, патрульных шхун восточнее Лианкура. «Кавасаки-мару» № 4, была одной из них.

Стрельбу «Светланы» слышали с соседней, такой же шхуны и сразу начали телеграфировать, но из-за грозы это сообщение было получено на дежурившем у Дажелета вспомогательном крейсере «Кариу-мару», обеспечивавшем связь, только через три часа. Уже после того, как русских обнаружили на следующей дозорной линии у самых островов Оки, состоявшей только из конфискованных вместе с экипажами рыбацких шхун. Эти посудины вообще не имели никаких средств связи, а их экипажи всего лишь доукомплектовали наспех обученными сигнальщиками (недоучившимися гардемаринами из последней волны мобилизации на флот) с комплектами сигнальных флагов и ракет. Одна из них и оказалась на пути конвоя. Дав знать о появлении противника, на суденышке тут же убрали паруса, благодаря чему удалось ускользнуть от дозорного крейсера.

Действия второй завесы из парусных судов на западном фланге района патрулирования обеспечивал дозорный пароход «Дзуйхо-мару», имевший радиопередатчик с гражданским персоналом, совершенно не обученным кодированным переговорам. С него разглядели серию ретранслированных ракетных сигналов о приближающихся больших кораблях и сразу отправили соответствующую депешу.

Поскольку стало ясно, что конвой обнаружен, следовать далее намеченным маршрутом уже не было смысла. Лишний крюк к японскому берегу только облегчал противнику перехват. Получив по радио приказ