И неожиданно страшно закаркала… Не сразу славный рыцарь Ульрих сообразил, что этак она смеётся.

— Послушай, богомерзкая колдунья. Одна уже пыталась посмеяться надо мной, так её голова теперь у меня на поясе висит!

— Чья голова? — Колдунья перестала смеяться.

— Старой цыганки — неудачливой гадалки.

— Шутишь?

— Нет. Вот она! — И славный рыцарь Ульрих поднял головёшку на уровень своей головы.

— Хе-хе, касатик, — вновь мерзко закаркала колдунья, — То — твоя голова!

И тут славный рыцарь Ульрих впервые в жизни почувствовал, как шевелятся волосы на макушке.

— Что ты сказала, богомерзкая колдунья!?

— А что слышал, касатик. Это твоя голова.

— Постой. Как моя? Я же тебе принёс голову цыганки?

— Да. Голову сестрички. За что она тебе безмерно благодарна. Так сказать, баш на баш. Ты хотел знать своё будущее, а кто ж его лучше должон знать, как не твоя собственная голова, это самое «будущее» прожившее?

— Всё! — воскликнул славный рыцарь Ульрих и выхватил меч, — Хватит с меня твоих колдовских сказок!

И взмахнул мечом.

— Хе-хе-хе, — проскрипела головёшка, — Она в правде своей…

Но славный рыцарь Ульрих уже не слушал, а взмахнул мечом, чтобы по рыцарскому обыкновению отсечь старой карге голову. Однако верный меч, сделав замысловатую дугу, отсёк голову самому славному рыцарю Ульриху…

— Зарок исполнен!! — страшно закричали и богомерзкая колдунья, и головёшка, что оказалась головой самого славного рыцаря Ульриха.

Ещё долго затем его голова сушилась на огне в печи старой колдуньи, источая ещё более отвратительный запах, чем даже булькающий рядом котёл.

Далее, бормоча под длинный нос богомерзкие заклинания, колдунья завернула иссохшую до размера апельсина и почерневшую голову в сверток.

— Вот! — Старая карга наконец появилась на пороге и протянула славному рыцарю Ульриху небольшой свёрток. — Как просил…

— Ещё что должен? — спросил тот.

— Зарок. Должон будешь возвернуть через сто дней! Иначе…