Эрлих, никто в будущем не вспомнит не только нашу гипотетическую победу или этот поход, а и нас с тобой, и даже конунга. Разве что какой-нибудь книжный червь, не знающий радости жизни, а вдыхающий лишь пыль никому не нужных историй.

Рыцари помолчали о столь недолговечной славе земной.

— Но как же, как же! — воскликнул самый молодой за столом рыцарь Эдгард. — А как же славный Ахиллес? Гектор? Одиссей?

— Сколько с тех времён прошло войн? — спросил славный рыцарь Ульрих.

— И не сосчитать, — пожал плечами барон Уильям.

— А многих ли мы помним героев тех войн?

И тут крыть присутствующим оказалось уже нечем.

— Многие славные воины сложили головы в тех войнах, но никто о них уже и не помнит. А чем таким необычным запомнится потомкам эта осада? — Провидчески пожал плечами славный рыцарь Ульрих и усмехнулся, — Разве что труднопроизносимым названием крепости.

— Ина… цели… бели… Проклятые суслики! — пьяно возмутился барон Уильям. — Они специально так назвали крепость! Чтобы при штурме наш конунг не смог гордо воскликнуть: «На штурм! На штурм Ина… цели… бели…».

Все присутствовавшие на военном совете дружно расхохотались и приняли на грудь ещё по кубку вина. Потому как завтра может уже и не быть, куда принимать эти самые кубки. На то и война, чтобы будущее существовало лишь в этот краткосрочный миг сейчас. И только славный рыцарь Ульрих прозревал своё будущее. Во всяком случае, думал, что прозревает…

Осада тянулась бесконечной чередой атак, многочисленных и бестолковых. И пехота в этих атаках выкашивалась без счёта беспощадной старухой Мортой. Крепость и в самом деле выглядела неприступной, а гарнизон достойным уважения, и потому его надлежало уничтожить под самый корень, во избежание проблем в будущем.

А пока конунг Писум Второй ярился от бессилия, срывая злость на баннеретах, те в свою очередь орали на рыцарей, которым оставалось лишь вымещать хозяйский гнев на слугах. На ком отрывались слуги, для славного рыцаря Ульриха оставалось загадкой. Возможно, на бессловесных животных или на шалавах, кои в достаточном количестве пребывали в обозе. Боевой дух осаждавших неумолимо истончался от царившей повсюду грязи, полчищ крыс и неверия в полководческие таланты конунга, а более всего от унылых молитв священников над очередным массовым захоронением да не умолкающих и ночами криков израненных в очередной безумной атаке.

— Конунг отправляет очередную группу рекрутирования. — Барон Уильям в самом мрачном расположении духа вливал в себя неисчислимые пинты вина. По счастию, оно не заканчивалось, в отличие от пехоты, ежедневно истаивающей на полях сражений, словно кусок жира на раскалённой сковородке. И сковородка та не иначе как принадлежала самому Дьяволу.

Славный рыцарь Ульрих сидел подле баннерета и столь же мрачно пил с ним вино. А что ещё оставалось в череде однообразных дней? Чем дольше длилась осада, тем менее верилось, что удастся сохранить свою голову на плечах. И даже головёшка, исправно поставлявшая предсказания, не казалась уже столь надёжным провидцем. Всё-таки тучи стрел, болтов и камней, постоянно сыпавшихся из крепости, не способствовали здоровому оптимизму и радостному предвосхищению будущего. Которое в любой момент могло и банально перестать существовать в жизни одного славного рыцаря.

— Но сколько конунгу не дай пехоты, он всех положит под стенами проклятой крепости, — уподобившись давешней цыганке-предсказательнице, голова которой сейчас висела на поясе славного рыцаря Уильяма, продолжал вещать барон Уильям. — И как бы до нас не добрался. С него станется!

Разговоры за чашей вина были столь же однообразны, как и те дни, что безвозвратно уносила беспощадная река времени.

— Пришла пора закругляться, — неожиданно изрекла головёшка, когда славный рыцарь Ульрих укладывался спать. Выпитое у барон достаточно кружило голову, чтобы отвлечься от диких воплей очередного бедолаги, которому невдалеке походный лекарь по живому пилил ногу.

— Чего?

— Говорю, надо заканчивать здесь.

— Ха-ха! Кто бы возражал. Только пока не падёт крепость или конунг не откинется, сидеть нам здесь безвылазно. О прочих вариантах даже думать не хочу.

— Есть способ проникнуть вовнутрь крепости…

— Нам? В крепость? — Славный рыцарь Ульрих даже подскочил с неудобной лежанки, заменявшей ему походный шатёр, который из-за проныры управляющего не случился. — Как?!

— Если коротко и по существу — крепость Инна-а… Цес-си… Бил-лис… Или как-то так. Была заложена полтора века назад, и заказчики требовали, чтобы по итогу она оказалась абсолютно неприступной и могла выдерживать любые длительные осады. Но на случай сдачи врагу совершеннейше необходимо предусмотреть возможность лучшим людям города покинуть её каменные пределы. Для чего и был отстроен тайный подземный ход. О котором знали лишь единицы из самых-самых. Но со временем самые-самые поумирали, так им и не воспользовавшись. А прочие-прочие о нём ничего не ведали. И только совсем недавно один из новых самых-самых попытался тот подземный ход обнаружить. Что ему, точнее его слугам и удалось. Сегодня ночью те слуги попытаются тайно проверить функциональность, пробравшись наружу.

— А чего её покидать? Они ж уверенно защищаются, и даже предпосылок к падению нет.

— Это только кажется снаружи. Внутри у них наступает полная жопа.

— Знаешь, где будут выходить?

— Конечно…

Славный рыцарь Ульрих раздумывать над прекрасной возможностью покончить с войной, всё более имевшей неясные перспективы, не стал и быстро поднял на ноги своих бойцов. Те было побурчали неурочной побудке, но узнав, куда направляются, бурчать перестали.

Шли быстро, ориентируясь лишь по свету Луны и звёзд. Впереди шагал славный рыцарь Ульрих в облегчённом снаряжении, ведомый подсказками висевшей на поясе головёшки, за ним подвыпивший кутильер и не выспавшийся паж, в арьергарде бодро вышагивала Брунгильда с топором на плече. Когда достаточно далеко отошли от лагеря, головёшка изрекла:

— Здесь.

— Где? — удивился славный рыцарь Ульрих, — Холм какой-то, овраг.

— Ожидайте на вершине холма.

Ждать так ждать, и отряд расположился прямо на холме. Ночь выдалась прохладной, и ожидание неизвестно чего да неизвестно сколько радости не прибавляло. Вскорости кутильер начал тихо похрапывать, паж неудержимо трястись от холода, и только Брунгильда с топором наперевес зорко оглядывала пустующий холм. Так продолжалось и продолжалось… Но когда славный рыцарь Ульрих начал раздумывать — не отвесить ли головёшке затрещину, раз нельзя её отрубить, большая каменная глыба неподалёку зашевелилась…

— Чего надо? — Барон Уильям выглядел недовольным. Что и неудивительно — кому понравится, когда подчинённый рыцарь тебя будит после попойки да в неурочный час?

— У нас есть тайный ход внутрь крепости. — Славный рыцарь Ульрих рыцарской рукой огрел по загривку щуплого малого, которого притащил за собой в шатёр баннерета. — И провожатый.

Глаза барона округлились, и он недоверчиво воззрился на щуплого.

— Говори! — приказал славный рыцарь Ульрих, в очередной раз занеся над рыжей головой