Прогуливающиеся горожане, парами и поодиночке, шумные компании студентов, целые семьи с детьми, торговцы всякой всячиной, начиная от мальчишек-газетчиков и до цветочниц, все торопливо двигались к площади Арки, откуда доносились бухающие звуки оркестра, исполняющего популярный марш.

– О, ты сегодня забыла упаковать волосы! – удивился Дилан, поджидавший на ставшей уже «их» скамейке и, обнимая, привлек девушку к себе.

- Не забыла, - возразила Марлена, улыбаясь, - а наоборот вспомнила… что распущенные тебе нравились больше.

- Распаковывать их самому мне тоже нравится! – жизнерадостно объявил Дилан, сморщил нос при очередном буханье оркестра и предложил: - Давай отправимся куда-нибудь в другую сторону от площади, парады – это очень утомительно.

- Мне к лерру Траубе надо, - призналась Марлена. – В лавочку «Все для зелий», возле которой мы тогда встретились. У меня появилась идея, которая срочно требует проверки.

- То есть сначала в лавку за материалом, а потом всю ночь показания приборов снимать? Помню я твои идеи, - усмехнулся Дилан. – Но ведь пока не проверишь, не успокоишься, да?

Марлена кивнула.

- Тогда бежим, - потянул ее Дилан за руку. – Может, успеем до начала всего этого мракобесия площадь проскочить!

Бежать, впрочем, уже не удавалось. Дилан ловко лавировал в потоке спешащих по бульвару горожан и целеустремленно тянул за собой Марлену, но чем ближе к площади они оказывались, тем плотнее становилась толпа, спрессовывалась, затрудняя продвижение. И вот сделалось ясно, что проскочить они не успели, площадь была уже оцеплена.

Люди, оживленные в предвкушении зрелища и заряжаемые бодрой маршевой музыкой, весело переговаривались, теснились, пытаясь занять места с лучшим обзором, пропускали вперед детей, малыши радостно размахивали черно-красными флажками, восседая на плечах отцов. Марлена вдруг вспомнила, как в детстве была на таком параде с отцом, и он так же ее поднял, и флажок она потом долго еще хранила в ящике с игрушками…

- Давай посмотрим, – предложила она в ответ на вопросительный взгляд обернувшегося к ней Дилана.

Он молча подтянул ее ближе и поставил перед собой, еще и руками обвил, сцепив пальцы впереди на Марлениной талии и прижимая ее спиной к своей груди. Позиция оказалась удачной, в промежутке меж голов впередистоящих Марлене видно было большую часть площади, а если привстать на цыпочки, то и вообще почти весь ее центр.

- Посадить тебя на плечи? – пробормотал Дилан ей в макушку, и она невольно заулыбалась, представив подобную картинку, и поспешно замотала головой, а то ведь с него станется.

Марш закончился победным громом литавр. Музыка смолкла, а вместе с ней затихли и разговоры, и смех, и шаркание ног по мостовой, все те обычно сливающиеся в мерный шум звуки, что издает праздничная толпа. Разом наступившая тишина казалась неестественной, такой она, скорее всего, и была, потому что четко зазвучавший голос, разрушивший ее и заставивший Марлену вздрогнуть, несомненно, был магически усиленным. И при этом знакомым.

- Граждане империи, слова, с которыми сегодня я обращаюсь к вам, не результат логических построений разума, - доверительно начал свою речь министр пропаганды, - но рождены моей обеспокоенной душой, и потому, я верю, достигнут и ваших душ. И слова эти я произношу со всей ответственностью и искренней тревогой. Сограждане мои! – продолжил лерр Эшенрих, повысив голос. - Мы столкнулись с серьезным военным вызовом. Коалиция наших недружественных соседей - это угроза, переоценить значение которой просто невозможно. Нам с вами угрожает гигантская опасность. И усилия, с которыми мы ее встретим, должны быть столь же гигантскими. Настало время снять лайковые перчатки и воспользоваться кулаками! Давайте же поприветствуем наших доблестных военных, которые в сегодняшнем Едином параде проходят по всем населенным пунктам нашего Отечества! Слава нашим защитникам, надежде и опоре империи!

- Слава! Слава! Слава! – слаженно подхватила толпа.

Вновь грянул марш, и по площади, четко отбивая ритм, зашагала первая колонна. Черные мундиры с серебристым кантом, серебристые же перья на киверах и над всем этим отливающие стальным блеском знамена. Воздушники. Выглядело это действительно зрелищно. Марлена опять привстала на цыпочки и вытянула шею, всматриваясь. Дилан вздохнул, обхватил ее еще крепче и немного приподнял.

- Защитникам ура! – скандировала толпа. - Слава! Слава! Слава!

- Враги хотят ввергнуть нашу Отчизну в хаос, - снова раздался голос лерра Эшенриха, на фоне приглушенного магическими усилителями марша он звучал отчетливо и энергично. – Хотят уничтожить все, что для нас ценно, чтобы затем установить собственную тиранию. И нет никаких сомнений, что чем ближе они подходят к осуществлению своих целей по разрушению нашего мира, тем сильнее они стараются цели эти скрыть и утаить, декларируя собственные, якобы миролюбивые, намерения! Но нас не одурачить. Мы не из тех робких личностей, которые как загипнотизированный кролик ждут, пока их не проглотит питон! Мы сделаем все, чтобы повернуть ситуацию в выгодную для нас сторону. Мы, и народ, и правительство, приложим эти гигантские усилия. Даже если они потребуют он нас определенных жертв. Каждому из нас придется сделать все возможное для повышения оборонной мощи Родины.

- Жжет! – Марлена дернулась, пытаясь высвободиться из рук Дилана.

- Министр? Еще как, - согласился тот, опуская девушку.

- Ты! – поправила она, изумленно разглядывая цепочку оплавленных дырочек на платье в тех местах, где его касались пальцы Дилана.

Дилан, резко развернул девушку к себе лицом, не обращая внимания на недовольные взгляды окружающих, которым пришлось потесниться, присел, рассматривая испорченную ткань у пояса, встревожено воскликнул:

– Больно? Сильно обжег?

- Нет, не успел.

- В пепел! – ругнулся Дилан, вставая. – Прости, не сдержался. Пойдем отсюда.