Выпили ещё. Тут-то Джон сказал, что продавать бунтарку не намерен, а сердце его хочет по-тихому избавиться от неё. Где-нибудь в реке. Отец изумленно раскрыл глаза, сухой рукой схватившись за правую щеку (она у него дергалась с того момента, как он прибыл вместе с каторжанами). Его возмутила мысль, что девушку хотят убить, утопив, как последнюю ничтожную собаку, в ледяной реке Катанги, что в ней видят товар и неудачную торговую сделку, что за год её спину отхлестали электропогонялкой больше, чем корову в стойле безумного Каспера Джонсона. Отец привстал, трясясь, и даже приготовился сделать затрещину старику: «Очнись! Очнись, дурень, и заживи по-человечески, а не по-рабски, не будь ты скотиной!»

— Но она же че-ло-век! — закричал он дрожащим голосом, от волнения схватился за стакан поданного виски, и выпил, глядя на Хиндли через запотевшее стекло.

— Ничего ты не понимаешь… — старик Джон зевнул так, что в рот мог пролезть кулак.

— Моралист, — поддержал майор Бу, по-восточному цокая языком. — Святоша. Мораль… утомительно болтлива, бескрайнее время поглощает. Смысл жизни наших сострадальцев, ик, в службе империи, будь ей неладно. Такие грубости простому мужику простительны, а иначе никак. Иначе петля! Эх, пойти, что ли, на сверхслужбу? Кто-то тут рассказывал, что на Веге дела пошли лучше. У вас, Отец, была когда-нибудь жена?

— Была. А у вас? И почему вы тут единственный, кроме меня, разумеется, кто не занялся постыдной прикупкой рабыни?

Майор Бу скукожился, глазки задвигались влево-вправо, изо рта выпрыгнула сигаретка и дурнологичное оправдание; он раскланялся, пожаловался на часы приема, что ему ещё предстоит писать доклад в столицу про нехватку рабочих рук в колонии. Ушел, не заплатив ни одного кредита андроиду с тупой рожей.

Остались Отец и Джон Хиндли.

— Так вы и правда хотите её убить? Может, отдадите её мне. Не в жены, разумеется. Мне давно нужны помощники, да только какие из каторжан служители веры? — взывал Отец.

— Вера штука двоякая. Скажи, Отец, а ты задумывался, почему тебя отправили вместе на каторгу? Так-то вот. И здесь оно, так сказать, одинаковое дело, смирять сломленных, но не давать им надежды. Зря ты надежду даришь Феранде. Отсюда не сбегают. Мы все пожизненные каторжники.

Помолчали.

— Продам обратно. Следующим торговым рейсом. Тебе не отдам, мужикам не отдам, никому из этого гавнодушного места не отдам. Пускай у неё появится билет в новую жизнь, — сказал уставший Хиндли.

Отец поблагодарил его, взял книгу, попрощался и заплатил за всех в баре.

Хиндли вышел на улицу. Звездное небо подмигивало его мутному от виски рассудку. Летом со стороны строительных отвалов несло тухлятиной, от чего резало в носу. Песок под ногами шуршал, рядом пробежала не то куница, не то большая ящерица. Слышалось, как майор Бу набивал по-пьяни бока попавшемуся на глаза неудачнику: «Вот тебе, вот так! Я — потомственный сын офицерской семьи, а не надзиратель какой-нибудь!»

15

Джон Хиндли машинально плёлся до своего дома. Добравшись, он прилег в крытой веранде, упал на жесткую софу, не раздевшись. Сон уже подкрадывался, как послышался знакомый механический шум. Постепенно он усиливался.

Джон напрягся, вспоминая, где бы он мог его услышать.

Фары мигнули в окна домика. Рокочущий механизм въехал в веранду, снеся всё на своем пути. Стена, легкая, из пустотелого пластика и плексигласового стекла, обрушилась. Старик с ужасом вспомнил, что этот ковшеобразный транспорт используется на литейных мобильных заводах, куда он часто ссылал работать женщин.

Ковш накренился. Открылось узкое горлышко, в темноту брызнул ярчайше желтый свет. Расплавленный, горячий и искрящийся никель вытек струей на Джона, успевшего только протянуть вперед руки.

К тому времени, когда люди вышли на шум, контроль за машиной прекратился — транспортник мирно левитировал над землей, ожидая следующей команды.

Утром состоялись импровизированные похороны, прямо на месте убийства, поскольку решили оставить его, как есть, в никелевом «гробу». Один из каторжан выбил гравировку на остуженной металлической луже, упомянув Джона во множественном числе: «Д.Х. 3303–3367. Погибли вольными поселенцами». Местное солнце лучилось тонким и слабым светом, стоял туман, многие кашляли. Отец, присев на жухлую и мокрую траву, смотрел на импровизированное надгробие: мысли понесли его в прошлое, в начало путешествия, в котором отчаянный народ, наказанный неудачной и жестокой лотереей судьбы, когда-то оказался на Катанге. Рядом с ним качал головой седой помощник Надзирателя.

— Жаль старика. Хороший, исполнительный. Брак у него и в самом деле был плохой, — сказал Гаррисон.

— Нужно жить, сопротивляясь злу, — ответил Отец.

Феранду поймали на следующий день. Планируя сбежать, она спряталась в прилеске, надеясь встретить контрабандиста или торговца на площадке космопорта, но каторжане легко выследили и схватили. Разъяренные, буйные, с сломанными движениями, они привели её к Надзирателю, поставив на колени, под шум других рассечённых и управляемых ими машин. Все без исключения ревели и махали руками.

Каспер Джонсон смеялся, тыча пальцем в убийцу старика Хиндли. Потом он заплакал, потребовав вернуть ему венерианские рубины.

Отец настаивал на милосердии, встав между толпой людей и машин, и Ферандой. Его глаза, большие, безмерно тоскливые, пожирали взглядом женщину, они как бы говорили «Ну что ж ты, глупая, не воспользовалась шансом! Надо было поступить так?»

Большинство, невнятно булькая ртом, жаждало суда Линча, крови, мести, ярости, и возмездия, желательно с участием расплавленного никеля.

Майор Бу, как человек восточной смекалки и имперской утилитарности, выставил перед бурной массой человекомашин свою руку, дабы получить тишину, представил компромисс: рассечь сознание девушки навсегда, рассадив каждую часть по автоботам.

Мужики недолго пороптали, но после жалостливых увещеваний Отца всё же согласились не брать на себя преступление. Феранду уложили в расщепитель сознания, заодно в назидание приведя на представление всех своих многократно обмененных несчастных жен. Феранда в последний миг прикоснулась к Отцу, и тот прочел: «Прощайте, милый, прощайте и не забывайте!»

Изумленный, он ответил ей, но зародившаяся в его голове мысль не успела отправиться в сознание Феранды — на той стороне уже воцарилась тишина.

В поселке появилась тьма всяких полезных роботов — садовники, уборщики, камнесборщики, пылеподавители, ляо-пугатели, рудоискатели, погодопредсказатели, торговопродаватели и пивоохладители. Майор Бу больше не сетовал в докладах на нехватку рабочих рук, указал на повышение уровня жизни в колонии и подчеркнул три раза отсутствие каких-либо жалоб. Вскоре его повысили до полковника, пообещав, как прошлому надзирателю, возможное возвращение в столицу Терра-Империум.

Двух вдов, оставшихся после Хиндли, прибрал к себе Каспер Джонсон. К тому времени его рассудок, возможно, от потери единственного близкого человека на Катанге, окончательно расстроился. Ему патологически мерещилось, что девушки оказались порченными, что в