посередине, Веста — по правую руку, Джилл — по левую. На девушке надето прекрасное платье-пальто нежного светло-жёлтого цвета с золотым узором. На голове — белая шапка из пушистого меха и такая же муфта. Рыжие кудри игриво выглядывали из-под края головного убора, перекликаясь с золотым узором на ткани. Время от времени Джилл ловила на себе восхищённые взгляды мужа, что ещё больше поднимало настроение.

На площади уже собралась толпа. Народ пришёл поглазеть на правителя, ну и на казнь тоже — какое-никакое развлечение в череде унылых будней. Эшафот для экзекуций находился здесь же. Чуть в стороне.

По традиции в начале церемонии правящего лорда приветствовали приехавшие со всех концов области аристократы более низкого звена. Знать поочерёдно подходила к помосту, люди кланялись своему суверену, клали руку на сердце, выражали почтение. Некоторые особо рьяные подлизы даже бухались на колени, желая произвести более сильное впечатление на правителя. Виктор снисходительно наблюдал за подчинёнными, кивал. Джилл, как супруга, тоже принимала почести от пришедших. И ей тоже приходилось кивать. Череда гостей проходила вереницей. Однообразные скучные лица сменяли друг друга. Неожиданно внимание Джилл привлёк молодой аристократ. Статный блондин с волосами средней длины. Он явно отличался от остальных: юноша не был уродлив. Вероятно, парень считал себя вообще красавцем, так как подходя к Джильде и кланяясь, он позволил себе игриво подмигнуть ей. Девушку подобный подкат позабавил. У парня явно завышена самооценка: оказывать знаки внимания первой леди области!

— Что это за жеребец? — спросила Джилл у мужа, имея в виду наглого парня.

— Лорд Миллер, представитель местной знати. А почему ты спрашиваешь?

— Он не такой урод, как остальные. — честно ответила Джилл.

— Есть такое, — усмехнулся Виктор. — По слухам лорд Миллер-старший никакого отношения к Миллеру-младшему не имеет. Миссис Миллер в своё время плотно общалась одним бравым военным. Однако доказательств никаких нет. Миллер-старший полностью признаёт сына. Так что нам остаётся только согласиться и не ворошить семейные тайны.

Едва блондин — жеребец удалился из поля зрения, как налетела новая напасть. Два аристократа, предположительно муж и жена, бухнулись в ноги к Джилл и принялась о чём-то молить. Речь сбивчивая, но по обрывкам фраз девушка всё же поняла, что они хотят спасти от казни какого-то своего родственника. Опять к ней обращаются за помощью какие-то непонятные люди! Джилл это взбесило. Да сколько ж можно!

— Да почему вы все ко мне пристаете? — Джильда от негодования даже встала на ноги, поднявшись с кресла. — Я не имею никакого отношения к судейской системе! Это не моя зона ответственности, ясно вам? — кричала она на них, — Вот мой муж, — ткнула она пальцем в Виктора, — к нему и обращайтесь. А я в политику не лезу. Так что отстаньте от меня живо! — гаркнул она.

Толпа простых людей, находящаяся вокруг, замерла. Все с восхищением и страхом глядели на свою госпожу.

— Юнико сегодня не в духе, — шептали в толпе. — Прекрасная Юнико гневается. Нельзя её злить.

Казалось, грубый ответ Джилл лишь ещё больше поднял её авторитет у народа.

Тем временем просителей отогнали от помоста, и Джильда села на место.

— Вить, — обратилась она к мужу, — ну почему они все ко мне пристают? У меня же нет абсолютно никакой власти!

— Обычно жены просят своих мужей проявить милосердие, — объяснил он, склонившись к ней, — уговаривают не убивать того или иного преступника. Жены просят за всех, невзирая на степень вины. Это традиция. Ты же им всем отказываешь в милосердии. Люди ещё не привыкли видеть рядом со мной столь жестокую госпожу. Вот и лезут с просьбами.

— Жестокую? Причём тут это? Как я могу просить за человека, не зная его преступления? Ты этим занимаешься, тебе и решать. Виновен — казни. Не виновен — милуй. Сомневаешься — придержи решение. Вот и всё. А просить за преступника, который действительно заслуживает смерть — глупо, даже вредно. Кстати, тех несчастных, которых выводят сейчас на эшафот для казни, за что осудили?

— Они плели заговор, пока меня не было на Холли. Хотели поднять бунт.

— Это точные данные? Если да, то о каком милосердии может идти речь? Казнить немедленно!

— Никогда не думал, что скажу это, но я рад, что ты думаешь также, как и я. А не наматываешь сопли на кулак, как делают другие дамы.

И Виктор в знак признательности взял руку жены и поцеловал, чем вызвал одобрительный рёв толпы простого народа.

Далее ничего интересного не происходило. Преступников казнили, все разошлись. Жестокая сцена традиционно не вызвала у Джилл никаких эмоций. Ну не вызвала — и не вызвала. Девушка решила нет переживать более по этому поводу. В конце концов, здесь — Холли. И законы тут другие. Нужно соответствовать.

Глава 5

Далее началась обычная жизнь. Дни потекли серой, точно серая одежда слуг — невзрачной массой. Одни сутки сменялись другими, не принося ничего нового.

Джилл, обладая от природы живим деятельным нравом, начала буквально изнывать от скуки. Ей совершенно нечего было делать. Виктор занимался политикой и управлением, без конца занят, под час ходил нервный и злой. Периодически даже покидал замок на несколько дней. Джилл в такие поездки с собой не брал. Мол, нечего жене лезть в его дела. Да и вообще по рабочим вопросам он с Джильдой не советовался. Все свои измышления по этому поводу он изливал кормилице. Джилл в принципе и не возражала. В конце концов, что она смыслит в управлении? Да, на Партелле Доминус начал её обучать, но это лишь капля в море. Нормальной практики у неё за плечами не имелось. А посему если дама Веста разбирается в политике, то пусть Виктор с ней и советуется. Почему нет? Кстати, кормилица также полностью ведала управлением дома и всего подворья. Заниматься хозяйством никому, в том числе и новой жене, не позволяла. А Джилл и не возражала. Что-что, а домоправительские заморочки ей абсолютно чужды. Хочет кормилица следить за хозяйством — да пожалуйста!

Только вот дел для Джилл никаких и не осталось. Аэроскейт, её друг и соратник, занимавший ранее львиную долю её времени, валялся теперь пусть и на почётном месте, но абсолютно бесполезной доской. Муж днями в делах. Ночь — да, принадлежала Джилл. Но не каждый раз. Иногда он был слишком занят и её не звал. И дневную скуку ночью не перекроешь. Хозяйство всё на Весте. А Джильде оставалось… Лишь слоняться по замку из угла в угол. Даже на улицу не выйти: холод и снег не позволяли как