поскольку, пребывая в нем, наш Недоросль вынужден врать самому себе. Он не хозяин себе и своим обещаниям, он не отвечает за последствия своих действий, лишен воли, не способен делать выбор и оставаться ему верным, ведь завтра он будет руководим какой-то другой силой, а значит, и его выбор изменится.

Такая жизнь подобна лицемерию: ведь никогда не знаешь, которая из личин выйдет на авансцену в следующий раз. Подобный человек воистину двулик и даже многолик, пусть бессознательно, без явного намерения быть лживым.

Пока все хорошо, наш Недоросль – лицемер без злого умысла. Но причините ему боль – и лживость станет преднамеренной.

Чудовище боли

Боль – это еще один порок незрелости.

«…укоры собственной совести учат уязвлять других», – справедливо пишет Ницше.

Боль мы найдем за любой эмоцией Недоросля:

– обида – как реакция на боль от нелюбви;

– гнев – как реакция на боль несправедливости;

– печаль – как следствие боли от одиночества,

– и даже радость Недоросля – всегда с печатью тоски о несбывшемся.

Любое столкновение с неподатливой реальностью, в которой «не получилось, не сложилось и не повезло» с первой попытки, рождает у Недоросля боль разочарования – в себе, в жизни, в людях, в судьбе, в Боге, – с которой он не в силах справиться. Боль эта уходит вглубь, становится хронической и заставляет Недоросля страдать от фрустрации.

Низкая самооценка, недостижимость целей, недосягаемость идеала, неспособность соответствовать предъявляемым требованиям, незавидное положение в иерархии, тщетность попыток повысить свой статус в жизни или в обществе, неутолимость желаний, нехватка внешнего одобрения – кажется, больное эго Недоросля на каждом шагу находит, обо что пораниться. В итоге он живет, не замечая, что боль стала его привычным состоянием («привычка» значит «выгода»).

Культура утилизации душевной боли практически отсутствует (классическая психология, как и многие модальности психотерапии, предлагает малоэффективные инструменты), и Недоросль живет в уверенности, что избавиться от боли либо невозможно, либо слишком тяжело, чтобы за это браться, будучи «маленьким и слабым».

Недорослю кажется, что адаптироваться к боли проще, чем исцелиться от нее, и бессознательно он изобретает самые изощренные способы жить с болью, не избавляясь от нее, но и не сходя от нее с ума.

В том, насколько наша жизнь регулируется бессознательными автоматизмами, несложно убедиться, если хотя бы день понаблюдать за собой отрешенно. Мы передвигаемся на автомате по знакомым помещениям, ходим натоптанными тропами, выполняем давно заученные действия. Большинство бессознательных привычек нам полезны и выполняют чисто прикладные функции. Но колоссальное количество их служит только для того, чтобы адаптировать нас к боли бытия, и расходует на это психическую энергию в фоновом режиме.

В результате человек недополучает огромное количество ресурса, а боль становится хронической, растянутой во времени и принимает самые разнообразные, но равно уродливые формы: от депрессии до страхов и прокрастинации.

История, религия, культура, философия вносят свою лепту, романтизируя боль и страдания как душеспасительные, духовозвышающие и обладающие красотой, наделяя переживания боли катарсическими свойствами, а иногда и ореолом мученической святости. И вот уже доверчивое бессознательное Недоросля переводит боль из разряда проблем в ранг высших ценностей. «Я не могу избавиться от боли – значит, сделаю ее своим достоянием и отличием», – рассуждает он.

Но если у Взрослого страданиями действительно душа совершенствуется, то у Недоросля от них только портится характер. Боль для незрелого – причина не катарсичности, а токсичности. Боль Недоросля подобна радиации и отравляет его с накопительным эффектом. Токсичный индивид становится источником «вторичной радиации» и начинает сам «причинять боль всему, что способно испытывать страдания», так как не может более держать ее в себе.

Порою боль психологически-детей находит поддержку в больших социальных процессах. Многие «диванные активисты» – это люди, движимые личной болью, которым вовремя не попался хороший психотерапевт.

Пример. Однажды мне довелось опубликовать в соцсетях видео, где вскользь упоминался феминизм во фразе: «Феминизм хотел дать права женщинам, а вышло – мужское бесправие». Это видео привлекло рекордное количество хейта: комментаторы-женщины с личной болью набрасывались на комментаторов-мужчин, воинственно отстаивали честь феминизма и, хотя тот давно победил, по-прежнему жаждали крови, ибо никакие социальные преобразования, увы, сколь бы ни были позитивными, не избавляют от той личной боли, что исцеляется только психотерапией.

Любая озабоченность несправедливостью, которую мы часто встретим у «диванных активистов», – это явный признак Недоросля. Своим клиентам, раненным идеей о несправедливости, я всегда предлагаю вначале утилизировать их собственную боль, а уже затем судить: захочется ли им без боли становиться активистом каких-либо движений и «лезть на баррикады». Ответ всегда один – конечно нет. Поскольку психологически Взрослый меняет мир созиданием, а не разрушением и конфронтацией.

Взрослый мыслит иначе, он знает, что мир в порядке, потому что не имеет собственной воли быть несправедливым или справедливым в отношении кого-то. Взрослый знает: мы имеем дело с разными событиями. Только наша собственная трактовка их как негативных создает страдание. Он знает: зло – это событие, которое нам не по вкусу до тех пор, пока мы не постигли его смысл. Там, где смысл понят, нет страдания. Это не говорит о том, что Взрослый отрицает преобразования, как думают о нем психологически-незрелые. Но преобразованиями Взрослого движет мотивация не боли, а любви. Не «отнять и поделить», а «создать», не «уравнять в правах», а «установить порядок» и т. п.

В противовес Взрослому у психологически-детей чувств и эмоций крайне много! Отсюда современная озабоченность чувствами. Попробуйте чьи-нибудь чувства задеть или кого-то в лучших чувствах оскорбить – и вас линчуют. Чувства становятся объектом охраны закона. А толерантность – средством принуждения. Благодаря диктатуре невзрослых в наше время чувства стали почитаться больше добродетелей. Ведь чувствовать проще, чем делать.

Недоросль носится с чувствами – своими и чужими, – как курица с яйцом: как бы никто их не задел и как бы не задеть чужие. Но какие же чувства мы в принципе способны задеть и ранить? Честь? Нет, у нас давно утрачена культура чести и понимание этого сентимента. Достоинство? Нет, оно неотторжимо от человека, если тот не потеряет его сам. Любовь? Нет, согласно апостолу Павлу, любовь долго терпит и все переносит.

Единственное, что мы можем ранить, – это уязвимое эго.

Опека чувств отнимает у Недоросля уйму энергии. Часто он занят тем, чтобы домысливать и дочувствовать за другими людьми. Его беспокоят метачувства и метамысли – то есть чувства по поводу чувств, чувства по поводу мыслей, мысли по поводу мыслей и мысли по поводу чувств. Что превращает его внутреннюю жизнь в жевание мыслительной и эмоциональной жвачки, которую он не способен ни проглотить,