людей, при котором провозглашаемый мотив не совпадает с подлинным скрытым мотивом; по сути, это тоже форма психологической манипуляции с целью выгодополучения, с той лишь разницей, что берновские игры стали для нашего современника привычной формой времяпрепровождения, в них играют обе стороны, жертва и насильник в них меняются ролями, а психологические страдания в таких играх воспринимаются как неизбежность, с которой остается лишь смириться; яркий признак берновских игр – повторяющийся сценарий развития событий во взаимоотношениях с кем-либо;

– объектное отношение к другому человеку, отношение как к средству; проистекает из все той же слабости ресентимента «меня недостаточно», «я сам не справлюсь» и стратегии «как проще», которая при объектном отношении выливается в намерение «на чужом горбу доехать в рай»; объектное отношение будет непременно маскироваться ложью и различными формами психологических манипуляций;

– любые предательства, измены, вероломства и бесчестность – тоже разновидности лжи в поведении, итог неспособности к такой взрослой добродетели, как верность;

– попрошайничество – нет, здесь речь не только о паперти, но и о любом поведении, выпрашивающем или вымогающем внимание, любовь, жалость, помощь, сочувствие и другие ресурсы;

– требование обеспечить гарантии и отказ действовать в тех ситуациях, где результат зависит лишь от самого индивида и гарантии невозможны; в таких ситуациях вступает распространенный страх «а вдруг не получится?», который оправдывает намерение индивида бросить попытки (как слишком тяжелые) при первой неудаче;

– жизнь в ожидании «черного дня», мышление «на всякий случай», страхи «как бы чего не случилось», отвержение любых изменений как непременно ведущих к худшему, неспособность к риску, даже минимальному;

– требования дать и компенсировать – мышление в стиле «родители должны были долюбить и додать, государство должно обеспечивать, партнеры должны содержать» и т. д.;

– склонность к сведению счетов и конспирологическое мышление, когда индивид наделяет ролью виновных в его неудачах всех – от Бога до инопланетян;

– тщеславное поведение и стремление любыми средствами набить себе цену, чтобы увеличить свою востребованность – будь то на рынке труда или в рейтинге секс-партнеров;

– «синдром вахтера» и любые злоупотребления властью, даже минимальной; пренебрежение, неуважение, унижение других, манера делить людей на «выше – ниже»;

– откровенный отказ от своих обязательств и долга или саботирование оных, жизнь по принципу «никто никому ничего не должен», что подразумевает «никому ничего не должен я сам»;

– подозрительность, мнительность, ревность и т. д.

Казалось бы, заряженный ресентиментом индивид должен быть отвратителен любому, кто соприкоснется с ним. Однако в ходе человеческой истории ресентимент, развиваясь и становясь творческим, произвел собственную систему ценностей, решив задачу слабого – получать блага, живя в стратегии «как проще». «Если я ничтожен и не способен сам производить блага, я должен получать их от других, – мыслит ресентимент. – Ноя слишком слаб, чтобы отнять блага у врага силой. Значит, я должен сделать все, чтобы враг сам отдал их мне».

Так появляется мораль ресентимента, мораль слабых. Ее руководящий принцип: «все другим, ничего себе». Хочешь быть для всех хорошим? Отдавай. Помогай, жертвуй, живи для других, принеси всего себя на алтарь. Живи и умри для других. Хорошим почитается все то, что способствует добровольному расставанию с благами, как материальными, так и нематериальными (время, усилия, интеллектуальный труд, эмпатия, поддержка, сочувствие и сострадание и др.). Плохим зовется то, что предполагает накопление благ.

Ресентименту нет нужды копить, он заранее отказывается от идеи быть имущим («не жили богато, неча начинать», «у нас в роду богатых не было»), ему достаточно обеспечить себе комфортное выживание по минимуму. А чтобы точно не хотеть большего («не очень-то и хотелось»), ресентимент заранее очерняет всех имущих. Красноречиво говорит об этом народная мудрость в каждом словаре пословиц и поговорок («пусти душу в ад – будешь богат», «где говорят деньги, там молчит совесть», «через золото слезы льются» и т. д.).

Лишенный силы, чтобы действовать на равных с сильными, ресентимент прибегает к хитрости. Недаром и в народе говорят, что голь на выдумки хитра. Именно голь – то есть бедность, ничтожность, слабость. Ресентимент становится наблюдательным, чтобы знать все психологические уязвимости жертвы и уметь определять, какая тактика манипуляций наиболее эффективна. Он, разумеется, скрывает свои агрессивные намерения и поведение. И, конечно же, – он имеет достаточный уровень жестокости, чтобы не беспокоиться о том, что наносит жертве ущерб. Кроме того, в любых манипуляциях ресентимент отлично маскируется под жертву сам, а в случае угрозы разоблачения переходит к агрессивной тактике «лучшая защита – нападение». В лице людей ресентимента мы имеем дело с воинствующей слабостью, которая способна проявлять гораздо большую жестокость, чем воинствующая сила.

Ценности, созвучные морали ресентимента, мы легко найдем и в христианской морали, и в нашем исторически недавнем прошлом – в идеологии Страны Советов. Они «прошиты» в коллективном бессознательном, в нашем менталитете. Они вошли в кровь и плоть нашу.

Недаром Макс Шелер, продолжатель идей Ницше, писал в 1913 году: «Ни одна литература так не переполнена ресентиментом, как молодая русская литература. Книги Достоевского, Гоголя, Толстого просто кишат героями, заряженными ресентиментом. Такое положение вещей – следствие многовекового угнетения народа самодержавием и невозможности из-за отсутствия парламента и свободы печати дать выход чувствам, возникающим под давлением авторитета».

Полагаю, каждого из нас родители учили в детстве не быть эгоистом, думать не только о себе, заботиться о других и помогать другим. А их – учили их родители. Испокон веков наши предки заботились о том, чтобы их дети выросли хорошими людьми, чтобы их приняло общество. Но не учли, что придет день – и их потомки вырастут только по паспорту, а вот психологически так и не повзрослеют. И великолепные для Взрослого добродетели нестяжательства, бессеребренничества, взаимопомощи, самоотдачи и даже самопожертвования превратятся в руках Недорослей в самый массовый и самый лживый тип мировоззрения и поведения – в «психологию жертвы».

Жертва является режиссером любой психологической игры и главным выгодополучателем в треугольнике Карпмана. Вначале это может удивлять, ведь нам привычнее думать о жертве как о стороне, терпящей лишения. Однако стоит разделять жертву как человека, пострадавшего от травматического опыта, и жертву как человека, принявшего определенный стиль мышления, поведения и, как следствие, всей жизни.

Разница между ними в том, что в первом случае человек стремится как можно быстрее утилизировать последствия травматического опыта (боль) и вернуться к естественному для него состоянию благополучия, в то время как во втором случае человек-Жертва неразлучен с болью, саботирует любые предложения избавиться от нее и может даже бессознательно воспроизводить все новые и новые эпизоды травматического опыта, чтобы поддерживать привычный уровень боли, позволяющей ему быть выгодополучателем в психологических играх.

В любых манипуляциях ресентимент отлично маскируется под жертву сам,