– Не нравится мне это, – говорит Диззи, засовывая тетрадку в сумку. – Надо отсюда выбираться.

Очередной раскат смеха звучит прямо у меня за спиной. Я оборачиваюсь и в мечущемся луче фонарика замечаю тёмную фигуру, исчезающую за деревьями.

– Он там!

Но когда Диззи и Джонни поворачиваются, темнота уже успевает сомкнуться. Всё, что мы видим, – петляющая тропка среди деревьев.

«Путь вперёд – это путь назад».

Смех раздаётся вновь.

Выхватив у меня фонарик, Джонни шагает вперёд:

– За мной!

Диззи подчиняется и торопливо нагоняет Джонни. Луч фонарика освещает тропинку. Несколько секунд я неподвижно стою на месте, а вокруг всё сгущается темнота.

А потом я слышу негромкий смех, и кто-то произносит мне на ухо одно-единственное слово:

– Чарли.

И я бегу.

Не знаю, как долго я бегу, следуя за мигающим лучом фонарика, мелькающим среди деревьев. Так долго, что в боку начинает колоть. Так долго, что тропинка под ногами превращается в грязь. Так долго, что смех остаётся позади, но голос, шёпотом позвавший меня по имени, из памяти не изглаживается.

«Чарли».

Ослепительный луч фонарика устремляется ко мне. Я останавливаюсь; дыхание вырывается из груди судорожными толчками. Из темноты появляются Джонни и Диззи. Отодвинув меня, Джонни светит фонариком в ту сторону, откуда мы прибежали.

– Он гонится за нами? – Я поворачиваюсь. При мысли о том, что Старый Крони бежит следом, сердце бешено стучит. Но кроме деревьев ничего не видно.

Кажется, тропинки никогда и не было. Луч фонарика озаряет только путаницу ветвей.

– Здесь что-то не так, – говорит Джонни, в замешательстве качая головой. – Куда делась тропинка?

Не знаю.

Я всматриваюсь в темноту в поисках ответа.

Вместо тропинок – сплошная стена стволов.

– И как нам отсюда выбраться? – спрашивает Диззи – почти с отчаянием.

Фонарик мигает, и его жёлтый луч слегка меркнет по мере того, как темнота сгущается.

Я хочу домой.

Закрыв глаза, я представляю, что лежу, свернувшись в постели, с книжкой в руках. Но затем моей кожи касается холодный ветерок, дующий между деревьев. Шуршание листьев напоминает голос, который непрерывно повторяет: «Заблудились… заблудились… заблудились…»

Я открываю глаза.

Теперь я знаю, как быть.

В «Руководстве для бойскаутов» целая глава посвящена тому, что нужно знать, если ты заблудился. Большинство советов сейчас бесполезны – нет смысла искать приметы местности, если не видишь ничего, кроме деревьев. Но есть способ, с помощью которого можно найти путь в темноте.

– Сориентируемся по звёздам, – поспешно выпаливаю я. – Мы найдём Полярную звезду и выйдем за ней из леса.

– Как можно идти за звездой? – спрашивает Джонни. – Сейчас же не Рождество.

– Полярная звезда называется так потому, что стоит прямо над Северным полюсом, – говорю я, вспомнив объяснение из книжки. – Остальные звёзды движутся по небу в течение ночи, а Полярная звезда всё время стоит на месте. Если держаться её, будешь точно знать, что идёшь прямо на север – где бы ты ни находился. Так мы выберемся из леса. Просто будем двигаться на север, пока не упрёмся в дорогу, огибающую лес, а по ней дойдём до деревни.

Ощутив прилив надежды, мы одновременно поднимаем головы к угольно-чёрному небу. Когда глаза привыкают к темноте, я понимаю, что это не небо, а кроны, которые его заслоняют. Перекрещивающиеся ветви густо покрыты листвой, окрашенные ночью в её цвет.

– Отличная идея, но ничего не выйдет, – насмешливо говорит Джонни. – Мы даже звёзд не видим.

Я с досадой касаюсь рукой низко нависшего сука и барабаню пальцами по коре. Мне казалось, что это прекрасный вариант, но деревья как будто не намерены выпускать нас из плена.

Грубая кора внезапно кажется знакомой на ощупь. Полузабытое воспоминание, зародившись в кончиках пальцев, постепенно доходит до мозга. Я вспоминаю пикник в парке. Я сижу между мамой и папой на покрывале, под деревом, смотрю на ветки и заявляю, что, кажется, могу залезть на самую верхушку. И тогда папа вдруг поднимает меня и подсаживает на ветку. «Давай», – говорит он. Папа словно подзадоривает меня. Нельзя его разочаровать. Я карабкаюсь наверх, упираясь пальцами ног в бороздки на коре и цепляясь за ветки. Лезу всё выше и выше, пока ветки не начинают гнуться под моей тяжестью. Цепляясь за сучья, я смотрю вниз, на запрокинутые лица родителей – они кажутся такими маленькими, – и моё сердце наполняется гордостью и страхом.

От этого воспоминания у меня ноет сердце. Но в то же время тёмная крона надо мной подсказывает, как найти путь домой.

– Если выбраться из листвы, будут видны звёзды, – говорю я. – Надо залезть повыше. Тогда, может быть, мы даже увидим огни деревни и точно будем знать, куда идти.

Бросив сумку наземь, Диззи приваливается к стволу, на который я опираюсь.

– Я не гожусь для того, чтоб лазать по деревьям, Чарли, – негромко говорит он, вытянув хромую ногу.

– Я не имею в виду тебя, – отвечаю я; тень, упавшая на лицо Диззи, не скрывает гримасы, когда он растирает правое колено. – Джонни тут самый высокий, пусть он и лезет.

– Ни за что, – заявляет Джонни и направляет фонарик наверх. – Это дерево высотой метров тридцать. Я сломаю шею, если полезу туда в темноте.

Я запрокидываю голову. Жёлтый луч фонарика освещает сучья, отходящие от толстого ствола. В листве виднеются зелёные чашечки желудей. Массивные ветви напоминают тропинки. Свет рассеивается, не достигнув вершины; луч не в силах пробиться сквозь полог листвы. Но знакомое ощущение говорит, что я вполне могу добраться до самого верха.

– Я залезу, – говорю я, повернувшись к Джонни. – Раз уж ты боишься высоты.

Опустив фонарик, Джонни устремляет на меня презрительный взгляд.

– Глупости, Чарлотта, – говорит он. Ненавижу это имя. – Девчонки не умеют лазать по деревьям.

Я ощетиниваюсь. Никакие это не глупости. Как же мне опротивели люди, решающие за меня, чтó я могу, а чтó нет. Будь то папа, который уверяет, что я не могу стать скаутом, или Джонни, который считает, что девчонки не умеют лазать по деревьям. Я в состоянии делать всё то же самое, что и мальчишки. Наклонившись, я стаскиваю ботинки и носки, а затем, прежде чем Диззи успевает возразить, хватаюсь за нижнюю ветку и подтягиваюсь.

– Чарли! – восклицает Диззи, поднимаясь на ноги. – Что ты делаешь?!

– Лезу на дерево, – отвечаю я, упираясь босыми ногами в желобки на коре. – Направь фонарик вверх, чтобы было хоть немножко видно.

Цепляясь за ствол, я подтягиваюсь на следующую ветку. Направо и налево отходят другие; испробовав своим весом каждую по очереди, я лезу дальше. Гнев придает мне сил.