– Чарли! – голос Диззи заставляет меня оторваться от звёзд. – У тебя там всё в порядке?

Я качаю головой; руки у меня дрожат, когда я лезу вниз. По пути наверх мне казалось, что я обязательно найду выход, но теперь я чувствую полнейшую растерянность.

– Я спускаюсь.

Когда полог листвы смыкается над моей головой, я почти с облегчением погружаюсь в темноту. Листья хлещут меня по лицу, пока я перебираюсь с ветки на ветку.

На каждом шагу приходится внимательно смотреть вниз, чтобы убедиться, что ветка, на которую я ступаю, не обломится. Спускаться гораздо страшней, чем забираться наверх. Между ветвями, далеко внизу, маячит земля. Я вижу крошечные фигурки Диззи и Джонни, почти затерявшиеся в сумерках.

Я лезу, лезу, лезу – секунды сливаются в бесконечный кошмар. Но вот я миную завесу листвы – и жёлтый луч фонарика приветственно устремляется мне навстречу, а мои ноги касаются нижнего сука.

– Чарли! – Диззи спешно помогает мне спуститься; неудержимо дрожа, я касаюсь босыми ступнями земли. – Всё в порядке? – Диззи кладёт руку мне на плечо, и его голос полон тревоги, но первое, что я вижу, подняв голову, – это лицо Джонни. Он спрашивает:

– Ну, ты теперь знаешь, куда нам идти?

Я оглядываюсь. За пределами круга света от фонарика лес кажется темнее прежнего. Промежутки между деревьями непроглядно черны; вглядываясь во мрак, я невольно вспоминаю странные созвездия в ночном небе. Никакой Полярной звезды. Невозможно понять, в какую сторону идти.

Я поднимаю голову и смотрю Джонни в глаза.

Ответ только один:

– Нет.

– Я же говорил, что девчонки не умеют лазать! – взрывается Джонни. – Мы потратили столько времени, пока ждали тебя, вместо того чтобы искать дорогу!

Я натягиваю носки и ботинки, а Джонни бешено машет фонариком, освещая деревья.

– Признайся, Чарлотта, ты просто сидела где-нибудь на нижней ветке и стеснялась спуститься!

Чувствуя, что краснею от гнева, я медленно поднимаюсь на ноги. Диззи протягивает мне руку, но я её отталкиваю. Всё тело болит, но в помощи я не нуждаюсь. Мне удалось залезть на верхушку дерева. Просто я не знаю, как объяснить про созвездия.

– И вообще, зачем искать Полярную звезду? – продолжает Джонни, водя фонариком по кругу. Размытый луч освещает массивные стволы и заросли между ними. – Надо просто выбрать направление и идти, не отклоняясь от него. Рано или поздно мы выберемся. Лес ведь не бесконечен.

Я вспоминаю, как выглядел лес с верхушки дерева, когда лунный свет озарял сплошное море листвы. Я делаю глубокий вдох, собираясь сказать Джонни, что этот лес тянется до самого края света – так мне показалось.

Но тут вдалеке слышатся голоса.

Поначалу они совсем тихие, и я думаю, что слух меня подводит, но затем бормотание повторяется, доносясь из-за деревьев справа.

– Вы слышали? – спрашиваю я, понизив голос, чтобы не заглушить странный звук.

– Да, – тихо отвечает Диззи, вглядываясь в темноту. – Может быть, это нас ищут.

Я снова думаю о маме и папе. Нас нет уже давно. Первое, что они бы сделали, не дождавшись меня дома к условленному времени, – отправились бы к Диззи. А потом, выяснив, что мы пропали, скорее всего, стали бы искать в лесу. Может быть, все нас ищут. Мама. Папа. Родители Диззи. Даже папа Джонни.

– Мы здесь! – кричит Джонни, размахивая фонариком.

И тут я вспоминаю голос, шепнувший мне на ухо: «Чарли».

– Тихо, – говорю я, вскинув руку, чтобы остановить Джонни. – Он нас услышит.

– И что? – спрашивает Джонни, презрительно взглянув на меня. – Мы и хотим, чтобы нас услышали. Ты что, не понимаешь? Нас ищут! – Он отворачивается и поднимает фонарик над головой. – Мы здесь! – кричит Джонни, устремляясь на звук. – Идите на мой голос!

Я смотрю на Диззи: на его лице – странное выражение надежды и страха. На нас наползает темнота. Джонни уже исчез в зарослях, и свет фонарика быстро меркнет. Он кричит:

– О-го-го, сюда!

У нас нет выбора. Если мы не хотим остаться в темноте.

Мы торопливо следуем за Джонни. Обогнав нас совсем немного, он пробирается сквозь папоротники. Тени пляшут на листьях, и я затаиваю дыхание, когда в отдалении слышатся негромкие голоса. Моё сердце начинает биться чаще, и тут Диззи берёт меня за руку и ободряюще её стискивает.

– Сюда! – кричит он, и его голос эхом повторяет крик Джонни. Оба они зовут: – Мы здесь!

Я высвобождаю руку и продираюсь сквозь папоротники; Диззи вплотную следует за мной. Джонни ждёт нас, стоя в кругу света. Он вскидывает руку, давая знак молчать.

Мы все стоим в полной тишине и напрягаем слух в ожидании ответного крика спасателей, которые где-то рядом.

– СЮДА! – кричит Джонни, мигая фонариком, чтобы дать понять, где мы.

Но в темноте между вспышками мне в голову приходит тревожная мысль. Что, если нас не ищут? Что, если за нами охотятся?

– Кто здесь? – спрашиваю я негромко, когда отдалённые голоса словно сливаются в один. И невольно отвечаю на свой же вопрос: «Старый Крони».

Я поворачиваюсь к Диззи; нахмурившись, мой друг пытается расслышать странный звук. Вдруг он широко раскрывает глаза.

– Это не голоса, – говорит он и выхватывает у Джонни фонарик. – Это река.

Когда слова Диззи до меня доходят, тихое бормотание постепенно меняется. Вместо переговаривающихся голосов я теперь слышу журчание воды, бегущей по камням.

Это не Старый Крони. И не люди, явившиеся за нами.

– Супер, – говорит Джонни. – Значит, никто нас не ищет.

– Ты не понимаешь, – произносит Диззи, и в его голосе вновь звучит надежда. – Эта река течёт через лес. Надо просто идти вдоль неё.

Диззи зовёт нас за собой. Пока мы пробираемся через заросли, неясный свет фонарика в его руке становится гораздо слабее прежнего: меркнущий жёлтый луч достаёт лишь на несколько шагов.

Мы ищем реку, а темнота играет с нами шутки. Иногда доносится справа, но, когда мы поворачиваемся, плеск раздаётся слева. Мы словно заблудились в огромном лабиринте и, спотыкаясь о корни и сухие ветки, следуем за едва уловимым звуком.

Мягкую землю под ногами покрывают белые цветы. Отчего-то пахнет чесноком, и я внезапно вспоминаю, как папа в честь дней рождения возил нас в дорогой лондонский ресторан. Он назывался «Дженнаро», и ради такого случая мы все наряжались. Помню, как мама краснела, когда официант у двери вручал ей цветок, а папа слегка хмурился, отыскивая наши места. А из кухни, когда официанты распахивали дверь, доносился точно такой же чесночный запах.

Наверное, тогда мы были счастливы.

Деревья впереди начинают редеть; слабый серебристый свет пробивается сквозь ветки, а земля идёт под уклон.