Туарег закончил трапезу и вальяжно потянулся. Показал пальцем на другую половину шатра за палантином.

– Иди спать. Завтра отправишься в дальнюю дорогу и забудешь обо всем сегодня произошедшем как о страшном сне.

Иштар не стала спорить. Их разговор все равно сводился к его хлестким комментариям, которые жалили сильнее укуса диких ос. Почему–  то их разговор сильно ее дезориентировал, удивил… Девушка был незнаком такой тон и пренебрежительная манера общения… Привыкшая к восторгу и обожанию, она словно стушевалась. Постаралась направить свои мысли на то, что совсем скоро, уже завтра, она будет свободна… будет в спасительном спокойствии цивилизации и своего благополучия… И больше никогда… никогда не увидит этого человека, лицо которого так и осталось для нее неведомым.

Ночь все сильнее насыщала воздух своими темными красками, в небе светили яркие звёзды, а сон к ней все не шел… там, за ширмой, спал он, хозяин пустыни… Человек, чье лицо не видел и не знал никто… Любопытство все сильнее било азартом по венам девушки, разливая по телу адреналин… Заглянула в мужскую половину, отодвинув полог ткани. Он был глубоко погружен в сон, мирно посапывая. Его грудь вздымалась в такт размеренному дыханию. Иштар бесшумно подошла к мужчине и склонилась над ним… Ничто и никогда не вызывало у нее такого любопытства… Всего одно движение–  она отодвинет край тагельсмуста и посмотрит на его лицо… и всё…

Ее пальцы почти невесомо коснулись кончиков ткани. Начали было аккуратно отодвигать ткань, но тут она почувствовала, как на ее запястье стальной хваткой сжались его пальцы.

– Что ты здесь делаешь?–  прохрипел он грубо, спросонья.

Их горящие взгляды пересеклись. А потом Иштар почувствовала, как от резкого ее движения случайно распахнулись края халата, оголив грудь. Взгляд Туарега спустился с ее лица ниже и потемнел…

Его влекло к ней… С дикой силой, подобной налетевшему на пустыню самуму, влекло… Сначала он хотел увидеть то, что скрыто под балаклавой и бесформенной амуницией… А когда увидел… Больше, чем хотел увидел в сарае старухи Аль– Минны, голову задурманило… Юная… Дерзкая… Смелая… Отчаянная… И такая трогательно беззащитная… Туарег и сам не мог понять, почему, но интуиция подсказывала ему, что нужно держаться от этой девушки– загадки подальше… Нужно выпустить ее на волю, подобно рыбке в большую воду, в ее стихию… Туда, где безопасно и спокойно для таких невинных красавиц, как она… Вот только темный жаждущий мужчина, признающий лишь власть инстинктов, в нем говорил другое… Туарег пытался бороться с этим вторым внутренним Я… Не смотреть, не провоцировать себя… Не думать о ней… Не вожделеть… Не получалось…

Эта девочка– загадка удивляла… Ожидаемо сразу же навел о ней справки у организаторов гонки… Ничего… Пустота… Заявлена под псевдонимом «Серебряный Мираж». Нигде раньше не участвовала и нигде не засветилась… И правда, мираж… Организаторы вообще не знали, что под личиной пятого участника гонки женщина…

Ее платиновый цвет волос слепил его, как яркое солнце… Кто она? Русская? Северная европейка? Очередная сумасшедшая молодая девчонка из западного мира, двинутая на романтике… Что она искала в жестокой пустыне? Реально только лишь адреналин и приключения? Или же, правда, приехала в Марокко, чтобы охомутать какого– нибудь богатого араба… Молодые девчонки с Севера все еще продолжают верить в арабскую сказку и арабских принцев… А может это арабские принцы здорово покупаются на сказки волооких светловолосых сирен, подкупающих своей беззащитностью и вседозволенностью… Возможно ли было, чтобы та, кто рискнул бороздить дикие пески пустыни, при этом оставалась невинной, как нераспустившийся бутон? Что– то с чем– то не билось, не клеилось… За этой девчонкой стояла какая– то более сложная загадка…

Ему одновременно и хотелось ее разгадывать, и нет… Сердце подсказывало, что ему не нужно лезть в ее тайны… Что ее следует отпустить…. Дать спокойно скрыться за горизонтом… В пустыне так всегда… Иногда охотник бывает милостив и дает добыче уйти… И он почти смог уговорить себя в правильности этого шага… Но карты снова спутали обстоятельства…

Он не успел предвосхитить действия людей Аль– Минны. Чувствовал свою досаду по этому поводу, пришел в этот проклятый лагерь к старухе, зная, что она сразу же выставит такой драгоценный товар на продажу богатым извращенцам… Каждого из них Туарег знал лично… Старых, молодых, наделенных деньгами по праву рождения или заработавших их своим трудом или удачей… Неважно, каким было их происхождение и статус, сколько в них было скрыто достоинства и чести, главное, что ими двигало здесь и сейчас –  похоть… В каждом мужчине живет грязное, первобытное животное… И только женщине дано это благословение и проклятие разбудить его…

После того, как он увидел ее испуганный, как у дикого зверька, умоляющий взгляд, знал точно –  какой бы ни была цена, он заплатит ее за нее… Освободит… Вытащит отсюда…

И в то же время, внутри зрело другое чувство… Раздражения и злости на эту глупую девицу, сознательно затащившую себя в жестокий мир, в котором ей было не место… Хотелось проучить ее, наказать, как нашкодившего котенка… Поэтому и разрешил с ней проделывать все то, чем грешила Аль– Минна, демонстрируя «товар» покупателям… Пусть это будет для нее уроком. В следующий раз будет думать головой… А в итоге голову потерял он… Туарег не был готов к тому, что она оказалась невинна… Так идеальна… Так красива везде…Она была совершенством… Упавшей с неба звездой или ангелом… А может и джинном, созданным самим иблисом[1], чтобы вселять безумие одержимости и желания в сердца черствых ко всему мужчин…

Стоило им только оказаться в пространстве небольшого автомобиля, его мужские гормоны ударили в кровь так сильно, что голова кружилась… У него… У Туарега, готового похвастаться небывалой железной выдержкой и выносливостью… Который, казалось, был столь пресыщен женщинами, что едва ли в его теле можно было спровоцировать нечто большее, чем темную, примитивную похоть. Он любил женское тело. Умел им пользоваться. Но уже давно оно не было для него источником такого богатого спектра эмоций… Уже давно он так сильно и так стремительно не падал в пропасть горящего в крови желания. Когда она заснула, несмотря на жуткую тряску на барханах, а он то и дело впивался в нее своим голодным взглядом, твердо наказал себе отступить… Не тронуть… Уйти в сторону… Всё. Теперь уж точно. Окончательно. Он же не тряпка, а Туарег… А даже если увидит ответный огонь в ее глазах, тут же сделает все, чтобы затушить его… Пусть грубостью, пусть напускным равнодушием, главное, чтобы эффективно… Ему почти удалось усмирить в себе голодного зверя… И даже несмотря на то, что своей реакцией и поведением–  тем, как без свойственных изнеженным и пресыщенным городским жителям жеманств ела лепешку из саранчи, как умело разливала чай в чашки, как храбро и отчаянно держала его вызов и отражала грубость – вызывала в нем еще более странный, богатый спектр чувств, он нашел в себе силы отойти в сторону… Спрятался от нее, закрылся… В хамстве и напускной презрительности… Всего одна ночь под одной крышей… Он вытерпит… А завтра он ее уже больше никогда не увидит… Сам не повезет, это тоже риск сорваться… На рассвете вызовет кого– то из помощников и отправит с ней в город… Туда, где ей и место…