не такой уж безнадёжно-неудачной. Джеймс найдется, я побывала в Англии, и кто знает, что ещё ждет впереди. Возможно, что-то хорошее? Впрочем, в непредсказуемости предстоящего я убедилась очень скоро, через несколько шагов — хорошо утоптанная тропа спустилась в низину и уперлась в препятствие в виде обширной лужи и вязкой грязи — смертельный номер для новых кожаных сапог. Пришлось свернуть в лес, чтобы обойти лужу, подняться по небольшому склону, заросшему каким-то неестественно ярким мхом. Лес был чист, словно выметен, лишь кое-где желтели забытые сухие листья. Я нашла несколько желудей, светло-коричневых, гладких, приятных на ощупь. Какая-то птица закричала в лесу, словно был не январь, когда всем приличным птицам положено находиться в тёплых краях. Впрочем, возможно, юг Британского острова и был для неё тёплым краем. Преодолев препятствие, я вернулась на тропу, которая вскоре и неожиданно закончилась улицей — вдоль неё лесенкой тянулся ряд похожих друг на друга очень живописных домов, нереальных, словно декорация исторического кинофильма. Я ступила на узкий тротуар и остановилась, роясь в карманах в поисках розового плана миссис Хоуп. Вместо него там обнаружились лишь жёлуди, найденные в лесу. Поиски в сумке тоже не дали результата. Видимо, я обронила листок, когда собирала эти жёлуди и тупо радовалась жизни. Не страдая топографическим кретинизмом, я не могла похвастаться и особыми талантами в этой области, тем более в настолько чужом городе. Ничего не оставалось, как идти вперед, тем более, улица манила своей живописностью — тишиной и пустотой, шероховатостями тронутых мхом стен, сложенных из камня, черепицей крыш, цветными ставнями окон и неизвестностью, в которую спускалась, вполне справедливо нося имя Хиллсайд[1] — об этом свидетельствовала табличка на стене одного из домов. Кажется, такого названия в плане, нарисованном миссис Хоуп, не было. Видимо, я свернула куда-то не туда. Хотелось есть — ведь я так и не позавтракала, а прогулка по свежему воздуху добавила аппетита. Может быть, от переживаний и стрессов чуть похудею?

Решила пройти до конца улицы, надеясь спросить у какого-нибудь прохожего, как выбраться отсюда на Даун Роуд, и пошла, глазея по сторонам, словно престарелая Алиса в стране Чудес, повторяя про себя классический диалог из учебника: «Извините, не подскажите ли, как мне добраться до…?», но улица была пустынна, будто актёров отпустили пообедать.

В крошечном садике возле очередного дома с белёными стенами и красной крышей я наконец увидела живую душу: женщину в спортивном костюме, с лопатой в руках, но не осмелилась обратиться к ней. Оглянулась на звук мотора приближающегося автомобиля. Машина подъехала и остановилась напротив. Из неё выскочил мужчина в сером пальто и замер, глядя на дом с красной крышей, следом выбрался другой, постарше, водрузил на голову бесформенную шляпу и резко захлопнул дверцу. Он двинулся прямо на меня, словно выбрал цель и собрался смести её с лица британской земли.

— Извините, — сказала я, когда он поравнялся со мной и начал обходить, как неуместное препятствие. — Извините, не подскажите ли, как добраться до… до Даун Роуд?

— Что? — рявкнул он, проявив недюжинную галантность. — Что вы хотите, мэм?

— Ничего, — пробормотала я. — Э-э-э… Даун Роуд… извините…

Безнадежно махнув рукой, продолжила путь, сражаясь со слезами — и в молодости нередко плакала, а в зрелости стала невозможно сентиментальна и плаксива, носовой платок в каждом кармане.

— Мэм! — грозно раздалось за спиной. — Даун Роуд в другой стороне.

Я глубоко вздохнула и остановилась — не стоило игнорировать всё-таки проявленное внимание.

— Извините, не могли бы вы подсказать, где?

Джентльмен в шляпе недовольно пожал плечами и выдал инструкцию, суть которой я потеряла где-то в середине, но просить повторить посчитала неудобным. Поблагодарила, как смогла, и двинулась в указанную доброжелательным англичанином сторону.

За спиной о чем-то переговаривались джентльмены, затем послышались шаги по гравию дорожки, женский возглас. Я обернулась, не сдержав любопытства. Женщина размахивала лопатой, не пропуская парочку. Молодой выписывал перед нею полукруги, а немолодой что-то говорил, видимо, пытаясь успокоить разъярённую хозяйку дома. Неладно что-то в датском, пардон, британском королевстве. Я остановилась, размышляя, вмешаться или убежать прочь. Женщина резко воткнула лопату в землю и, махнув рукой, зашагала к дому, двое последовали за нею. Я пошла прочь, несколько взволнованная странной сценой, свидетелем которой случайно стала. Через четверть часа оказалась на перекрёстке трех улиц. Здесь, по сравнению с Хиллсайдом, было довольно оживлённо. Возле перехода обнаружился указатель очередной пешеходной тропы, которые, по всей видимости, пользовались здесь популярностью. Тропа завела то ли в лес, то ли в парк. То тут, то там за деревьями виднелись коттеджи, разбросанные в живописном беспорядке. Дорожка вывела на другую городскую улицу, застроенную столь же интересными домами. Она, на мою радость, называлась Даун Роуд, но пришлось побродить в разных направлениях, прежде чем обнаружилась запертая на древний засов скобяная лавка под вывеской Monty Hardware. Дом был несколько потрёпан временем, имел по-тюдоровски чёрно-белые полосатые стены, зелёные ставни на первом этаже, и выглядел вполне сказочно. Я чуть было не стала его хозяйкой! Ладно, не хозяйкой, но причастной к делу.

Торчать напротив магазина или пытаться проникнуть внутрь было явно неуместно, и я решила поехать в центр города. После очередной порции поисков и осторожных расспросов села на двухэтажный автобус под номером 21. Маршрут оказался весьма затейливым, автобус долго колесил по широким и узким улицам, я смотрела в окно, удивляясь и восхищаясь. Автобус выехал на набережную, справа открылся морской простор, слева — площадь с памятником в центре, окружённая домами в несколько этажей с фасадами, усеянными фигурными балкончиками.

Я вышла на следующей остановке. Автобус скрылся в дебрях города, а я осталась стоять на набережной, разглядывая дома, что нестройным разноцветным рядом лепились один к другому: узкий с огромными окнами, затем скучный голубой с вывеской Shanghai, следующий — оранжевый с эркером и стеклянной витриной на первом этаже, дальше — белокаменный дворец в миниатюре, с острой крышей и стрельчатыми окнами… Набережную отделяла от пляжа чугунная ограда, ярко-красная вывеска грозно предупреждала, что во время прилива море заливает променад. Море… Кажущееся безбрежным, оно шумело передо мной, латунью блестело в лучах солнца, лениво наползая волной на мелкую гальку и песок пляжа, окатывая брызгами волнорезы.

Я спустилась на пляж и пошла по мокрому песку — было время отлива, и море ушло, обнажив песчаный простор. Думала о горячем кофе или чае, о вчерашней пицце, сапогах, которые порчу, хлюпая по воде, о слишком холодном ветре, еще о каких-то мелочах. Впереди гнал полные воды свои Английский пролив ака Ла-Манш, за ним