class="p1">Изучение моего паспорта не вызвало у нее приступа доверия, но пробило меня гениальной идеей.

— Может быть, вы позвоните мистеру Монтгомери? — спросила я.

Она замялась.

— Никогда не звоню ему, да и зачем. У меня и номера его нет.

— У меня есть. Позвоните?

Ей ничего не оставалось, как согласиться с моими доводами, но это был единственный положительный результат от моей гениальной идеи. Попытка дозвониться закончилась неудачей. Механический голос в трубке заявил, что аппарат абонента отключен. Миссис Хоуп смотрела на меня с подозрением и неодобрением и была в этом права. Как можно верить и одобрять незнакомую иностранку-авантюристку, вторгнувшуюся в жилище англичанина, которое, как известно, является его крепостью?

— Мистер Монтгомери знал, что вы приедете? — с упорством детектива спросила она.

— Знал, конечно, знал. Вчера я разговаривала с ним по скайпу, он обещал встретить меня, он должен был встретить, — с упорством невинно подозреваемого ответила я.

Вероятно, она мало понимала мои неумелые речи. Или имела виды на своего работодателя, а я перешла ей дорогу?

— По скайпу, вы говорите? — миссис Хоуп явно оказалась перед серьёзной дилеммой. Не будучи хозяйкой дома, она не могла просто выгнать меня на улицу — а вдруг все, что я говорю, окажется правдой, но с другой стороны, оставить меня в доме, не будучи уверенной, что я не мошенница, было опасно. Конечно, я не могла прочитать ее мысли, но на ее месте размышляла бы именно так. Хотя, возможно, следовало сделать поправку на менталитет.

— Если мистер Монтгомери не отвечает, возможно, с ним что-то случилось, — сказала я. — Вдруг он попал в аварию? Он бы поехал на машине встречать меня? Какая у него машина, и где она?

Я повторила эти слова дважды, чтобы она поняла и перестала связывать исчезновение своего работодателя с моим появлением. Речь произвела эффект.

— Машина! — воскликнула миссис Хоуп. — Я не видела его машины напротив дома!

Она кинулась к выходу, я последовала за ней. Экономка быстро прошла по дорожке, остановилась в проходе в живой изгороди, оглядываясь, затем так же быстро вернулась.

— Он оставляет машину напротив дома или ставит в гараж. Но сейчас машины нет. А вчера вечером вы видели его машину?

— Не знаю. Было темно, ветер и незнакомое место.

Она мрачно взглянула на меня и медленно произнесла:

— Молоко стояло на крыльце. Джеймс обычно забирает его рано утром. Посмотрю в гараже.

Молоко… При чём здесь молоко? Я не сразу сообразила, что она говорит о пакете молока, которое, видимо, поставили утром под дверь. О, английские традиции! Неужели эта утренняя доставка молока до сих пор существует? С трудом удержалась, чтобы не высказать неуместное удивление-восхищение.

Мы вернулись в дом и прошли на кухню. Небольшой гараж прятался среди экзотических кустарников на заднем дворе, куда мы вышли через французское окно из кухни. Шторка гаража была спущена до земли. Экономка поскребла шторку ногтем, пожала плечами и сообщила, что понятия не имеет, где находится ключ.

— Я не знаю, что случилось, — сказала она, возвращаясь в дом.

— И я не знаю…

Я хотела добавить, что не знаю и не представляю, что делать дальше: то ли ждать Джеймса Монтгомери в его доме, то ли пожить пару дней в гостинице или сегодня же поменять билет на самолет — по плану я собиралась пробыть здесь около двух недель. Сказать хотела, но не смогла — не хватило сил и словарного запаса.

Вернуться домой сейчас означало явиться на щите перед знакомыми и родственниками. Дочь посетует: «как же так, мама», подруги посочувствуют, а тетушка сообщит, что это — справедливое наказание за попытку продать родину и честь.

Джеймс понравился мне при встрече: серьёзный, респектабельный мужчина, он купил тур и прилетел в Питер, выучил несколько фраз на русском языке, рассказывал о себе, о своих увлечениях и торговле скобяными изделиями, о том, что немного играет на кларнете и любит путешествовать. Позавчера улыбался в мониторе, говорил, что ждёт встречи и волнуется. Может, что-то произошло с каким-то его родственником? Но в таком случае, почему не позвонил или не написал записку? Его похитили? Что за ерунда! Испугался встречи со мной и сбежал? Тогда почему не запер дверь? Детективная история, одним словом.

«Наверное, стоит просмотреть его почту и бумаги, — подумала я, — благо, что они лежат здесь на столике. Не стану читать чужие письма, а лишь взгляну на них».

Озвучила эту мысль:

— Миссис Хоуп, может быть, я просмотрю почту мистера Монтгомери?

— Хорошо, смотрите, — обреченно кивнула экономка.

Ничего, сигнализирующего о необходимости экстренного отъезда, в бумагах не нашлось, ни на столике в прихожей, ни на журнальном в гостиной. А если таковые послания и были, то хозяин дома мог забрать их с собой. Я обнаружила несколько поздравительных рождественских открыток от церковной общины, пару нераспечатанных конвертов с рекламными предложениями, неровно оторванный клочок бумаги с каким-то непонятными линиями, видимо, на нем расписывали капризную шариковую ручку. Зато у входной двери на стене нашёлся шкафчик-ключница, в котором висел ключ, вероятно, от дома.

«Поживу в этом доме пару дней, ожидая Джеймса, а когда все прояснится, со спокойной совестью вернусь домой», — решила я и стало как-то легче.

— Как найти магазин мистера Монтгомери? — спросила экономку.

— На Даун Роуд, но сегодня суббота, он не открывает его по субботам. Неужели вы думаете, что он там?

— Просто хочу посмотреть.

«Удостовериться, что этот магазин существует», — мысленно добавила я. Джеймс рассказывал о скобяной лавке, которая принадлежала ещё его деду. После смерти отца Джеймс хотел продать магазин, но передумал.

Миссис Хоуп смерила меня недобрым взглядом, но я не находила ничего предосудительного в том, чтобы взглянуть на магазин. После сложных переговоров, в ходе которых она все-таки выдала мне ключи, что висели на ключнице в прихожей, и нарисовала на розовом листке, как по пешеходной дорожке добраться до Даун Роуд, я вышла из дома.

Указанная тропа нашлась быстро, она начиналась в конце переулка и тянулась вдоль леса, носящего имя некой святой Елены. Вековые деревья — я узнала дубы и ясени — шатром раскинули еще мокрые от ночной бури голые ветви — они то скрывали, то пропускали сквозь корявое кружево лучи холодного январского солнца. Сначала я шла в одиночестве, начиная подозревать, что население этого города вообще не склонно покидать свои дома, но вскоре меня обогнала шумная компания молодых людей, затем навстречу попались две бодро шагающие пожилые дамы, они закивали и заулыбались мне, словно знакомой. Встреча эта, холодный чистый воздух и солнечные блики, следующие по пятам, подняли настроение, и жизнь показалась