— Не понял? — удивился Мишка. — С чего ты так решил?

— Ну как, вы же сами сказали, что господин Столыпин может предложить Василию Ивановичу должность министра. А такое сделать может только Император. Вот я и подумал…

Мишка беззлобно и негромко засмеялся. Действительно, должности премьер-министра в царской России пока что не существовало. Появится она только после революции пятого года, когда царь будет вынужден пойти на уступки. А отсмеявшись, Мишка весело хлопнул генерального по плечу:

— Не переживай, Сергей Сергеич, Романовы еще долго будут сидеть на троне. Это я тебе обещаю…

— А Ленин…, — замялся он.

— А что Ленин?

— Неужели вы видите его будущее? — вкрадчиво спросил наш генеральный, ожидая услышать откровения грядущего. Похоже, он придумал себе версию наших оговорок — мы для него экстрасенсы, способные заглянуть под полог тайного и невидимого. И мы не стали опровергать его догадку, а лишь загадочно улыбнулись и ушли от ответа. Что ж, его версия наших знаний нас устраивает. Поэтому, пусть так и будет.

Не люблю я, все-таки, оперу, не понимаю ее. Ходят по сцене мужики и женщины в красивых костюмах и поют историю. И хотя, надо признать, поют красиво, голоса что надо, но все же, не понимаю… Спетая история меня не цепляет, мне ближе простой театр или даже примитивная киношка, где в почете обычная проза. Не понимал оперу и Мишка, я видел как он сидел в кресле и откровенно страдал. Грустно вздыхал и периодически поглядывал на свой швейцарский хронометр, чья минутная стрелка перемещалась с издевательской черепашьей скоростью. Мы были выходцами из другого мира, где в почете были другие, более увлекательные развлечении. А вот Попову и нашим дамам разворачивающееся действо на сцене весьма понравилось. Моя Маришка была в полном восторге и, кажется, влюбилась в Собинова. Я ошибался, когда думал, что не знаю этого типа — слышал его раньше пару раз на радио. Ария Ленского в его исполнении в будущем станет классикой, и многие подражатели сломают немало копий в тщетных попытках его превзойти. Собинов действительно был прекрасным оперным певцом, куда там до него Баскову.

— Ах, Мариночка, какая прелесть, — громко шепнула Полина на ушко моей супруге. — Это так изысканно. Какой голос, какой голос!

— Да, Полиночка, Собинов просто душка. Такой красавчик, — выдохнула моя вторая половинка, нисколько не смутившись тем, что я сижу с другой стороны и все прекрасно слышу. — А он, интересно, женат?

— Ах, не знаю, Мариночка. Но, наверное, у такого мужчины нет отбоя от разных красавец. Куда нам до него!

И Маринка согласно выдохнула. Нашли же сплетницы друг друга, перемыть косточки какому-нибудь бедолаге для них любимое дело. И как же повезло Мишке, его Аннушка держала себя в рамках приличий и за все время, пока шло представление, не проронила ни слова. А лишь молча, наблюдала за сценой и держалась за руку супруга.

Слава богу, это мучение, наконец, закончилось. Отзвучали последние ноты, артисты вышли на поклон, где и получили свою порцию оваций и цветов. Звучали крики «Браво!» и «Бис!», моя Маришка без стеснения подбежала к сцене, протиснувшись сквозь мужиков, бесцеремонно растолкав их локтями, швырнула букет под ноги главному солисту, а потом закричала во все горло:

— Браво! Браво, Собинов!

Букет Собинов поймал, одарил Маринку лучезарной улыбкой и послал воздушный поцелуй, чем вызвал ее восторг. Вернувшись, она схватила меня за руку, взвизгнула:

— Ты видел? Ты видел?! Ах…!

— Да уж, заметил, — недовольно проговорил я, но моя супруга не обратила внимания на мою интонацию. Что и говорить, она впервые встретилась со звездой, чего уж там лукавить, мирового масштаба, и это вывело ее из равновесия. Подозреваю, что живи она в моем будущем и встреться она на концерте с…, ну допустим, с Робби Уильямсом, то и тогда она вела бы себя не лучше — прыгала бы вместе со всеми, танцевала до потери пульса и, что еще хуже, скинула бы с себя обтягивающую и уже мокрую футболку, оголив перед звездой свои упругие прелести. А потом попробовала бы проникнуть за кулисы, чтобы его соблазнить. Да уж, в то время ее мало что могло бы сдержать.

Уже поздним вечером, почти ночью, когда мы приехали усталые и удовлетворенные зрелищем, я выразил свое недоумение ее поведением. И вроде бы ничего необычного, на мой взгляд, не случилось, однако ж я заметил людей кого удивило ее развязность. Сам сын князя Юсупова, Николай, глазел на нее, широко открыв рот и вытаращив глаза. Наверное, этим она и запомнилась ему, потому как, принимая в гардеробе верхнюю одежду, я заметил, как великовозрастный отпрыск княжеского рода пристально рассматривает мою супругу. Внимательно так, с охотничьим прищуром и не смущало его то, что я стою рядом и демонстративно обхаживаю Маринку, показываю всем кто здесь ее супруг.

А Маришка, довольно хихикая, призналась, что виновата и попыталась загладить свой грех так, как это она умела. И потому вечер у нас закончился глубоко за полночь и на мокрых от пота простынях.

Следующим днем я с Серафимом Озирным тренировался. Пинал по груше, боксировал, показывал ему кое-что из приемов каратэ. Он же, в свою очередь, проверял меня, как я парирую удары затупленной шашкой. Вроде бы у меня не плохо получалось, но Серафим в свойственной только ему манере, подшучивал надо мной, беззлобно подтрунивал и раз за разом доказывал мне, что я излишне самоуверен. Все же почти девять месяцев тренировок слишком мало для того чтобы хотя бы приблизиться к совершенству. Но я к этому и не стремился. Мне бы только уметь уклониться от внезапной атаки и так же внезапно контратаковать с положительным результатом. Большего мне и не надо. И именно потому, постепенно, месяц за месяцем наши с ним тренировки по чуть-чуть сокращались. И если на первых порах он нас с Орленком гонял по полтора-два часа ежедневно, то теперь это время незаметно сократилось до получаса. Зато сам Серафим проявил неожиданный интерес к японской, или что вернее для этого времени, к окинавской системе безоружного боя. И теперь, после легкой разминки с шашкой, он жадно перенимал у меня интересные ухватки. А если учесть, что он еще и под Мишкиным контролем мышцы подкачивает… В общем, этого Брюса Ли казацкого розлива только в кино снимать. А что, фактура есть — под нательной рубашкой появился кое-какой рельеф, ногами он теперь сможет запинать кого угодно, да и на лицо он был довольно приятен. Это я заметил по оборачивающимся на улице незамужним девкам. Вот только отсутствие