с обрушением султанской власти, веками притесняемые христиане, живущие под гнетом полумесяца, тут же вспомнили старые обиды и принялись сводить счеты с живущими рядом мусульманами. Кое-где это уже принимало форму натуральной резни — мусульмане, впрочем, тоже не были мальчиками для битья и отвечали христианам той же монетой. Во многом именно поэтому я не хотел сейчас лезть на Балканы — чтобы не запачкаться самому. Прибытка никакого, а в любом случае останешься со всех сторон крайним.

— Пропускайте на Азиатский берег всех желающих. Всех выпускать, никого не впускать обратно. Чем меньше турок останется на европейском берегу, тем нам всем будет проще. Нужно будет с моряками обсудить, может у них найдутся лишние средства для перевоза людей.

Кое-что удалось захватить в самом Царьграде, поскольку в Египет ушел не весь турецкий флот. У причалов было захвачено три фрегата, пара бригов и куча всякой мелочи, ценность которой еще предстояло определить. Для этого нужно было выписать из России моряков, однако на это просто не хватало транспортных возможностей и так загруженных до предела, так что пока бывшие турецкие корабли стояли без экипажей.

— А в целом настроение солдат приподнятое, все в восторге от столь быстрой и убедительной виктории!

— Хорошо Дмитрий Ерофеевич, устраивать большие церемонии с награждениями времени пока нет, однако я от вас жду списки отличившихся. Прошу тут не скупиться, дело и впрямь вышло небывало удачное. Ну и вас поздравляю полным генералом и кавалером ордена Святого Георгия 2-ой степени.

Забегая немного наперед, после всех последовавших за взятием Царьграда событий уже в 1839 году Остен-Сакен получил еще и почетное прозвание «Царьградский», что поставило его на одну ступень с Суворовым, Потемкиным, Орловым и тем же Ермоловым. Не факт, что Дмитрий Ерофеевич был действительно столь уж великим полководцем, скорее просто оказался в нужное время, в нужном месте, однако и не наградить его тоже было просто нельзя. Слишком уж велик был масштаб события. Впрочем, до этого было еще далеко, а пока нужно было заниматься текущими делами.

Следующие несколько дней были заняты организационной суетой, в которой, если быть совсем честным, мое присутствие скорее мешало, чем помогало. Генералы и так прекрасно понимали поставленные перед ними задачи, ну а то, что над ними нависает монарх, заставляло их только излишне нервничать и постоянное оглядываться на высокое начальство.

Однако это был вопрос политический, поэтому приходилось терпеть. 2 февраля в Святой Софии впервые за четыреста лет была проведена православная служба. Провел ее специально приехавший из Москвы русский патриарх, что тут же сняло все вопросы насчет старшинства православных иерархов ортодоксальной ветви христианства. Отдавать Святую Софию — минареты за десять дней по-быстрому разобрали, обойдясь без членовредительства, я их еще потом куда-нибудь в Казань отправлю — в руки Константинопольского патриарха, я естественно не собирался. Более того был план по постепенной замене на константинопольской кафедре греков русскими монахами.

Был когда-то на Руси период, когда всех епископов присылали исключительно из Византии, а теперь вот стрелочка повернулась на 180 градусов.

Крест над Святой Софией мне был важен в первую очередь в идеологическом смысле. Захват Царьграда вызвал небывалый патриотический подъем в обществе, если бы в эти времена проводили социологические опросы, я уверен, что рейтинг моего одобрения вплотную приблизился бы к стопроцентному.

Патриотический угар был настолько силен, что порой аж перехлестывал через край: впервые количество добровольцев оказалось больше чем план по призыву. И это с учетом перевода второ- и третелинейных корпусов на штаты военного времени, а также призыва недавно сформированного губернского ополчения. В моменте русская армия выросла до почти миллиона штыков.

Доходило до того, что сбегать «в армию» пытались даже молодые девицы, вдохновившись недавно опубликованной книгой о «кавалерист-девице» Дуровой. Таких мы скопом отправляли на курсы сестер милосердия, благо за прошедшие двадцать лет преподавательские кадры были подготовлены с запасом, так что получилось вместить всех желающих.

Неприятности, однако пришли с вполне ожидаемой стороны.

— Таким образом мы считаем недопустимой оккупацию Константинополя войсками Российской империи, — английский посланник был преисполнен собственного достоинства считая, что имеет на руках самую сильную карту и может диктовать условия. — Правительство сера Роберта Пиля от имени королевы Виктории, а также французский император Карл Х настаивают на проведении мирной конференции с участием всех заинтересованных европейских стран, которая бы определила дальнейшую судьбу Константинополя, Проливов и всей Османской империи.

— Царьграда, — перебил я англичанина самым бесцеремонным образом. Вообще-то хотелось его просто пристрелить, однако приходилось держать себя в руках.

— Что, ваше императорское величество? — Сбился с мысли дипломат.

— Согласно манифеста от 22 января сего года, город в котором мы сейчас находимся, называется Царьградом. Как говорится, отныне и вовек, — последнюю фразу я произнес на русском, однако уверен, что и англичанин, и француз меня прекрасно поняли.

— Кхм… Да, — англичанин, несмотря на мелькнувшее в глазах недовольство, столь откровенным издевательством, сумел удержать себя в руках и продолжил мысль. — А также предварительное согласие получено из Вены и из Неаполя.

Спустя месяц после захвата проливов султан Абдул-Меджид неожиданно и весьма неприятно для нас всплыл в Измире, куда как раз пришла английская эскадра с Мальты в составе 4 линейных парусников и 6 разнокалиберных парусно-винтовых фрегатов. Хуже того, имелись сведения, что в Средиземноморье — пока еще сугубо второстепенный для англичан театр, где они имели только две серьезных военно-морских базы — из метрополии направлен еще один отряд из восьми линейных кораблей, из которых три были переделаны под паровую машину. Плюс какая-то мелочь, которая в сумме вполне могла быть просто сильнее чем весь Черноморский флот России. А ведь были еще и французы, не говоря уже про всяких неаполитанцев с австрияками.

Возвращение Султана из небытия изрядно приободрило турок, они даже смогли нанести занявшим уже чуть ли не всю Малую Азию египтянам пару уколов. Пока на сугубо второстепенных направлениях, однако было понятно, что списали мы осман еще слишком рано.

— Мы рассмотрим предложение о созыве конгресса и дадим на него ответ, — коротко ответил я. Соглашаться на этот цирк с заранее расписанным сценарием я не собирался, пока просто хотел потянуть время. Оно работало на нас, с каждым днем русские войска надежнее укреплялись в проливах, а в европейской части бывшей Османской империи, меж тем, оставалось все меньше готовых воевать за султана войск. Еще полгода потерпеть в таком ключе и хрен нас отсюда кто вообще сможет сковырнуть. — Кроме того нас интересует представительство на конгрессе