от захвативших большую часть Малой Азии египтян. Во всяком случае именно к такому выводу можно было прийти, изучив последние новости с полей дипломатических сражений, развернувшихся вокруг турецкой проблемы.

— Это что же, крест над Святой Софией вновь будет поднят, — пробормотал в полной тишине полковник Званцев, который слыл в 18-ой Тульской самым глубоко погруженным в церковные дела. Офицер дернулся, как будто испугавшись собственных слов, а потом широко перекрестился. За ним повторило большинство собравшихся.

— Именно так, господа офицеры. Наша цель высадиться в порту Царьграда, и не суетясь взять под контроль город, не допустив в нем большой крови, пожаров, погромов и прочих непотребств.

— А турок возражать не будет, ваше превосходительство? — Последовал резонный вопрос «из зала». — Там береговые батареи, флот? Не хотелось бы по зимней погоде купаться в морской водичке, так и отморозить себе можно чего-нибудь.

По кают-компании прокатился вал смешков, ошарашенные новостями офицеры немного пришли в себя.

— Турецкий султан самолично испросил у нашего императора военной помощи, поэтому береговые батареи стрелять по кораблям под Андреевским флагом не будут, — с улыбкой покачал головой Остен-Сакен. — Есть надежда, что получится высадиться без сопротивления со стороны турок, ну а когда наш корпус займет порт, дворец, заблокирует армейские казармы и возьмет под контроль другие точки согласно плану, протестовать уже будет поздно.

Ну а дальше генерал-лейтенант довел до собравшихся офицеров достаточно простой в общем-то план предстоящей операции. В самом Царьграде должны были высадиться две пехотные — 18-ая Тульская и 28-ая Рязанская — плюс корпусная артиллерия. 11-ая Воронежская дивизия вместе с саперными частями и половиной эскадры при этом по плану плыла дальше и брала под контроль Галиполийский полуостров, запирающий вход в Мраморное море. Конная дивизия входящая в 4-ый корпус осталась временно под Одессой просто потому что перевозить несколько тысяч лошадей было просто не на чем.

— А как же мы, Дмитрий Ерофеевич, пролив то запрем? — Нахмурил брови генерал Сенцов, который рисковал пролететь мимо больших наград. Очевидно, что офицеры участвующие в захвате Царьграда получат целую тележку орденов и повышений по службе, а его, уже, казалось бы, на пороге пещеры Али-Бабы, отправляют неизвестно куда еще и ставя задачу, которая пехотной дивизии была явно не по силам. — Батареи европейского берега мы возьмем, не думаю, что с этим будут проблемы. Но вот в специалистов, способных сходу использовать захваченные пушки, тем более больших калибров, у меня в дивизии просто нет. Аль из винтовок по кораблям палить прикажете?

— Не прикажу, — генерал-лейтенант явно был доволен тем, что сама поставленная задача занять турецкие батареи в проливах сомнений у Сенцова не вызвала. — Сейчас в Одессе грузят на корабли специально сформированный орудийный наряд большой мощности, ну и артиллеристов к нему с запасом. Хватит и на свои пушки и турецкие занять.

— Это дело, — тут же обрадовался командир 11-ой Воронежской дивизии. Глядишь и ему наград отсыпят, коли получится какую турецкую лоханку на дно пустить.

Совещание в итоге продлилось не долго. Каждый командир получил подготовленную заранее карту с нанесенными на нее пометками перво-, второ-, и третьеочередных целей, были определены будущее место расположения штаба корпуса, розданы актуальные шифровальные таблицы — несмотря на то, что шанс перехвата и тем более прочтения некого написанного на русском языке донесения в турецком городе был ускользающе мал, готовились все равно к любой неприятности — а также проведено коротко обсуждения того, что делать, если планы вдруг пойдут наперекосяк. Начнут стрелять турецкие батареи, найдется вдруг боеспособный отряд в городе, который сможет контратаковать русских раньше времени или гражданское население начнет бузить… Последнее было наиболее вероятным и наиболее опасным. Все же в Стамбуле в эти времена около шестисот тысяч человек, а если брать ближайшую округу, то, наверное, весь миллион. Немалая сила сама по себе.

— И последнее, — Остен-Сакен обвел глазами офицеров. — Главное — не упустить султана. Как запахнет жаренным, он вероятно попытается сбежать. Если у него, не дай Бог, получится, он сможет переправиться на азиатский берег и прибиться к каким-нибудь англичанам… Вместо молниеносной операции по захвату проливов Россия может получить долгую тяжелую войну. Думаю, не нужно объяснять, что нам на ордена рассчитывать в таком случае не придется…

3 января 1837 года русские корабли впервые вошли Босфорский пролив парадным ордером, без каких-либо досмотров или любимых местными чиновниками бюрократических проволочек. Наоборот с береговых батарей холостыми выстрелами салютовали пришедшим «на выручку» русским, надеясь, что уж теперь столица будет в безопасности и никакие египтяне Стамбулу будут уже не страшны.

На русских же кораблях настроение было совсем не праздничное. Напряжение, с которым моряки вглядывались в нависающие над водной лентой пролива высокие берега, казалось можно было резать ножом. И не удивительно: узкий пролив сам по себе идеальная ловушка. Окажется дальний выход в Мраморное море заблокированным, начнут с холмов палить турецкие батареи — придется самым пошлым образом выбрасываться на берег, поскольку с такой дистанции даже обычные тяжелые чугунные ядра будут прошивать борта кораблей едва ли не на вылет. А учитывая забитые десантом нижние палубы, тут уже ни сбежать, ни ответным огнем огрызнуться, такая мясорубка получится, что не хочется даже представлять. Страх и ужас, в общем.

Но нет, никто по русским кораблям стрелять не стал. Караван беспрепятственно миновал узости, и вот уже по правому борту показалась столица некогда Сиятельной, а нынче изрядно потускневшей Порты.

Согласно плану корабли, перевозящие 18-ую Тульскую должны были швартоваться в порту Янекапи, во внешней части разросшегося за века города. Тулякам предстояло занимать левый берег Золотого Рога поэтому, когда корабли с 28-ой Рязанской начали отворачивать вправо, готовясь швартоваться у дворцовых причалов на правом берегу Золотого Рога, напротив старого города, на уходящих дальше кораблях их проводили только внимательными взглядами. Кто-то крестился, кто-то в полголоса чертыхался. Кто-то просто молчал.

Впрочем, уже спустя двадцать минут и дивизии генерал-майора Шванка пришло время покидать свои временные деревянные вместилища и выползать на свежий воздух. Воздух на берегу Босфора и правда был свежим, зато погода радовала. Казалось, они всего за две недели переместились из зимы — в Туле в конце декабря температура стабильно держалась в районе минус десяти градусов — в самую настоящую весну. На берегу Мраморного моря во всю светило солнце, а термометр показывал честные семь градусов тепла. Зеленела трава, шелестели листьями совершенно не собиравшиеся желтеть на зиму деревья и кусты, и даже пахло совсем по-другому.